Максим Велецкий - Несть

Игнатов вынул из левого верхнего ящика нераспечатанную колоду карт, сорвал с нее полиэтиленовую упаковку и, тщательно перемешав, положил справа от себя. Затем взял из правого среднего ящика потрепанную колоду и, не перемешивая, положил ее по левую руку. Далее включил компьютер, ввел пароль, дважды кликнул по иконке в виде мишени под названием «Колода». На экране высветилось четверостишие:

Игнатов нажал на виртуальную красную кнопку в нижней части экрана. Появились две цифры: 39 и 16. Он взял правую колоду, отсчитал сверху 15 карт. Затем взял левую колоду и убрал 38 верхних карт. Тридцать девятая и шестнадцатая лежали на колодах рубашками вверх. Игнатов одновременно перевернул обе карты. Левая была тройкой бубен, правая – дамой червей. Усмехнувшись, Игнатов взял мобильный телефон и набрал абонента по имени Анастасия Драгомарецкая.

– Настя, здравствуй, – мягко проговорил Игнатов.

– Юрий, доброе утро, – бодро отчеканила собеседница.

– Запиши в «Малиновую книжицу», что сегодня победила правая колода.

– О, как! – возбужденно сказала Драгомарецкая. – Двенадцать дней подряд, прямо на рекорд идем.

– И еще я окна сегодня списывал.

– Кто-то звонил? Что-то новое?

– Да. Но об этом позже. Настя, хватит испытывать Всевышнего! Надо основные силы перекинуть на дела правой колоды. В первую очередь, важно всё время сверять лабильные циклы с графиком посещений Вировлянского. Михаил Эдуардович доверяет нам и ждет результатов. Но важнее другое: если мы не сможем отследить пробелы в визитах к нему наших заклятых друзей из Серпухова, то грош цена всей карточной статистике, всем обзорам по действию новых психотропов, всей криминалистической карте карманных краж. А также, Настя, части твоих наблюдений в области дерматоглифики. Короче, следи за главным объектом, иначе плакала твоя диссертация.

– Ничего не плакало и не заплачет, – хрустя яблоком, парировала Драгомарецкая. – Вы разве не знаете, что циклы посещений находятся строго под моим контролем, благодаря тому, что охраннику, ведущему учет убытия-прибытия, засылается три соточки в месяц?

– Он нам чужой человек. Клятвы не давал, в Кириши не ездил, пальцы не окунал. С чего ты взяла, что ему можно доверять? Он может забыть, заболеть, забить и еще что-нибудь учудить, что испортит нам осевой коэффициент.

– Эраре хуманум эст, ясно дело… Но, знаете, там же журнал сверяется по камерам в офисе. Придут двое на вахту и скажут, что идут в офис в Вировлянскому. Камера пишет это, допустим, в 14:17, а в журнале нет пометок или они не синхронизированы – то бишь время стоит другое. Ему и влетит от старш о го. Выходов на службу безопасности, ведущую съемку, у нас нет, но охрана – обычная охрана – на них оглядывается еще как. Потому откровенную лажу он писать не будет. Хотя я вообще не очень понимаю, для чего в офисных центрах вся эта система пропусков придумана. Они ведь двухкопеечные конторки охраняют, у которых кроме офисной техники нет ничего. А контроль – будьте нате. Не понимаю, – безучастно сказала Драгомарецкая и снова захрустела яблоком.

– Чего тут понимать? Где все эти фирмы свои уставные документы держат? И бухгалтерию? И всякие там «карманные расходы»? В офисе. А ты спрашиваешь, зачем охрана…

– А днем-то они зачем, и паспорта зачем срисовывают на входе? Поставьте камеру да бабу на ресепшене. Улыбчивую такую, белые зубы, маникюр, сиськи навыкате. А не делайте вид, что тут военная часть…

– Много воды, Настя. Не о том думаешь. К тому же, если не было бы такой отчетности, как бы мы пасли серпуховских… Пойми, это старая жесткая группировка. Понятийная. Я с ними еще с начала девяностых в контрах. Сможет этот наш супервахтер отличить их от остальных посетителей Михал Эдуардовича?

– Это несложно: брекеты на зубах, дреды. Я предупредила.

– Опасно. Давай поставим на ресепшен своего человека. Пупышева. Или Вагину.

– Не полезло ей с фамилией…

– Настя, это грубо.

– Грубо?! Я когда ее вконтакте искала – знаете, сколько интересных аккаунтов нашла? Пусть будет нынешний охранник. Коней на переправе не меняют.

– Давай поменяем. И не надо спорить.

– Юрий, я у Вас работаю… Нет, нет так. Я Вам служу не для того, чтобы всё время поддакивать. Иначе в чем моя ценность? В нанесении продольных шрамов? В исчислении среднего арифметического по мухаметшинским столбцам? В объяснении с ходоками по дарственным? Я всё это к тому говорю, – голос Драгомарецкой стал мягче, – что Вы, как мне кажется, перестраховываетесь не там, где надо. И при этом переоцениваете самих серпуховских и полагаете, что даже если сам Вировлянский пойдет на уступки, то всё равно их конфликт будет длиться до Второго Пришествия. А я думаю, что удар первым может нанести Меликян, воспользовавшись тем, что гараж около южного авторынка сдан в наем до конца года. И до конца года Михаил Эдуардович никак не сможет туда войти и взять договоры аренды. Точнее, может, но для этого ему придется самому разыскать хозяина гаража в надежде, что тот согласится пустить его внутрь и даст выйти с чужими бумагами. Вы бы пустили Вировлянского в свой гараж? Да пусть даже в чужой, сданный внаем? Да не в гараж даже… В самолет бы с ним один сели?