Максим Сорокин - Восход Акроникса (СИ)

Постой их новый провожатый тут подольше, без сомнения, свет его лампады разогнал бы вековой налет, явив взору творение древних мастеров в его изначальном виде, но у того была иная задача. Не дав насладиться невероятно детальным, непонятно каким образом сохранившимся до сих дней, шедевром, укутанный в черные одеяния провожатый неспешно развернулся и двинулся вниз, на ходу бросив:

— Галеа Акронис, валле иша дум. — в отличие от голоса хранителя, что был похож на дрожь земной тверди, прозвучавшая фраза доносилась словно бы издалека, из глубины времен. К тому же, похожие слова Викариан уже слышал раньше, в разговоре Шраума со Схиремом. Похожие, но все же не такие. — Путь открыт, хронисты, следуйте за мной.

— Что значит твое приветствие? — бросил парень, пока их новый знакомый, словно дымный призрак разворачивался, улетая в пустоту прохода.

— Грядет восход Последней Звезды и наступит рассвет. — ждать говоривший явно не намеревался, отвечая на ходу, а туман, расчищавший путь от каменного налета и даже небольших завалов, довольно быстро истаивал за ним.

Парням не оставалось ничего иного, как двинуться следом. Раз Схирем, как оказалось служивший той, что некогда помогала создавать сие место, избрал именно эту дорогу, то пожалуй, стоило последовать его примеру. Вряд ли коварный старик, что вовсе не казался параноиком с манией преследования и которому, скорее всего, были ведомы самые безопасные тропы к Хроногрессу, выбрал бы долгий, наполненный ловушками путь.

— Не покидайте границы света. — раздалось от впереди идущей фигуры в черных одеяниях, а эхо слов прошло сквозь парней, заставив всех, кроме Торунга, поежится от наполнявшего глубинного холода. — Пробудивший печать едва не остался здесь навсегда, засмотревшись на одну из фресок.

— Схирем? — в голосе Вика слышалось нескрываемое удивление. Ему стало интересно, что могло привлечь колдуна в работе обычных каменотесов. Слуга Плачущей Богини скорее походил на охочего до силы поддонка, нежели на любознательного искателя тайн прошлого. — Что же он такого увидел?

— Не что, а кого. Ту, чьей силой наделен. — последовал незамедлительный ответ.

Туман, скользящий по стенам, буквально разъедал землю, открывая обработанный древний камень и то, что в нем высечено. Было видно, что совсем недавно тут уже прошлась невидимая сила, счистившая большую часть острых улов, сгладившая выбоины и теперь она же снимала новый слой налета, открывая ещё больше фрагментов прошлого. Однако, это скорее напоминало мозаику, выхватывающую отдельные куски огромной картины, но не показывая её полностью. Наверное, когда-то этим проходом часто пользовались и весь путь представлял собой путешествие через одно огромное произведение искусства.

— И где же это произошло? — поинтересовался Ялазар, как и Вик с интересом крутящей по сторонам головой. Сомнительно, будто его так уж интересовал внешним вид госпожи агонии, ибо судя по тому, как выглядели её слуги, вряд ли подобное могло быть лицеприятным зрелищем. Однако сам факт того, что Схирем едва не погиб, заглядевшись на что-то, изрядно интриговал.

— Дальше, — коротко ответила фигура и молодой человек заметил, что обмотанный вокруг неё саван на самом деле не имеет отрезов, а словно бы является продолжением его кожи, сливается с ней, ровно шелк кокона бабочки и нити, удерживающие его на стебле, — за третьими вратами арканов.

Последние слова ни о чем не говорили и даже жест одной из рук их провожатого, указавшего на пол, где туман лампады до блеска отполировал ступени, открыв бесчисленное количество колдовских символов, не добавил ясности. В конце концов, от мелькания линий под ногами Викару стало нехорошо и он вновь поднял глаза, дабы отвлечься от бесконечного хоровода странных рисунков. Он принялся про себя считать ступени. Когда же счет перевалил за тысячу, мерно сияющий фонарь качнулся в сторону стены, приковав к той взгляды идущих следом. Там, среди вьющихся буранчиков вековой пыли, безжалостно срываемой блеклым туманом, открывались этюды прежней жизни, с удивительной четкостью запечатленные в камне.

Даже в своей неполноте, открывающаяся картина явила десятки воздевших руки, не в страхе, но обожании, фигурок смертных. Те танцевали и веселились вокруг существа, ещё не до конца освобожденного из тисков тверди, однако в котором уже без труда угадывалась прекрасная девушка, распахнувшая объятия всем окружавшим её. Лицо богини оказалось скрыто слезами земли и только лишь пышные завитые пряди, да широкая, яркая, при этом невероятно чистая улыбка, пробились из каменного плена. Она единственная была не просто образом, а настоящей, небольшой статуей.