Екатерина Бердичева - Художник

– Где я? – удивленно спросил он.

– Здесь. – Прозвенел ответом тонкий голосок.

Граф медленно обернулся. На противоположном от него краю, между зубцами, стояла полупрозрачная женская фигурка. Волосы цвета платины легонько раздувались ветерком. Цветастое, до щиколоток, старинное платье струилось по ногам и бедрам. Бледные и худые руки легко опирались на старый камень. А на юном прекрасном лице ласково светились голубые глаза. Пухлые губки чуть дрогнули, силясь улыбнуться.

– Вы упадете! Умоляю, слезьте оттуда! – Иржи медленно подошел и протянул к ней руку.

Девушка рассмеялась и ударила своей ручкой по его руке. Его плоть даже не ощутила ее пальцев.

– Вы кто? – Спросил он.

Девушка спрыгнула с зубцов и остановилась рядом.

– Привидение. Боишься, красавчик?

– Нет! – Спокойно ответил Иржи. – Вы бесконечно прекрасны даже в этой ипостаси. Если бы у Вас была плоть, я бы не удержался от того, чтобы Вас поцеловать!

Он склонил голову и взмахнул ресницами. Обычно у всех женщин в этот момент перехватывает дыхание.

Но девушка лишь насмешливо на него посмотрела.

– Как ты сюда попал? Видишь, это не твой мир!

– Но ты же ходишь по моему миру!

– Это все потому, что Она там, в твоем мире. А мы все связаны. Она ходит за ним. Я хожу за ней. Когда она его найдет, я отберу его! – Выдала она непонятную Иржи фразу.

– Подожди. Кто ходит за кем и, собственно говоря, зачем?

– Нет, нет. – Она помахала ручкой. – Сейчас ничего страшного нет! Не бойся! Но когда она найдет его, то понадобятся живые люди с горячими сердцами. Ей снова нужно будет разжечь огонь…

Девушка прошла мимо Иржи, и на него повеяло стылым кладбищенским холодом.

Она легко поднялась в проем между зубцов и замерла, всматриваясь в темную небесную даль.

– Она нас потому и поймала, что мы безумно любили друг друга.

– Как тебя зовут, прекрасное создание?

Девушка повернула к нему свою головку:

– Все, что было создано, давно истлело. Остались лишь воспоминания… и долг.

– Кому ты должна?

– Я не смогла уберечь любимого… А ты иди, тебе в нашем мире делать нечего! Это мир мертвых, мир нашей памяти.

Она вдруг развернулась и, выбросив по направлению к нему руку, крикнула:

– Вон!

И словно тяжелый кулак ударил художника в грудь. Он согнулся, хватая ртом воздух. В глазах потемнело.

Когда он продышался, то увидел себя в ванной. Зеркало было на месте. Полотенце, висевшее секунду назад у него на плечах, как прежде, сохло на трубе. Резиновые шлепанцы стояли на коврике.

– Вот чертовщина! – Выругался граф и встал под душ.

Там он сразу обнаружил, что повязки на руке нет, да и ножевого пореза, в-общем, тоже.

Проходя из ванной в гардеробную, он взглянул на часы. Было всего лишь одиннадцать утра. Чистая белая рубаха дожидалась его на вешалке. А у охраны только произошла пересменка. Значит, сегодня он ни с кем не дрался?!

Выйдя уже одетым в гостиную, он подошел к столу. На нем лежал белый лист бумаги, где среди гербов, вензелей и амуров, были расписаны все развлечения и события отеля на неделю вперед.

– Итак, – граф провел длинным пальцем по списку. – Теннисный клуб – это хорошо. Значит, вместо поножовщины этим и займемся. Экскурсия по окрестностям – это замечательно. Вечерний коктейль – клуб… А вот туда мы сходим за сплетнями, заодно и о себе пустим. И ужин с живой музыкой каждый вечер. Ну, просто прелесть! Здесь не только завянешь от тоски, но и плесенью покроешься! Но что же скрывает это очаровательное приведение?

Иржи схватил карандаш и быстро по памяти набросал лицо и фигуру призрачной девушки. «Настоящих натурщиц ко мне не пускают, будем писать эфирных!» – Засмеялся художник и, сложив листок, сунул его в карман куртки.

В коридоре, ожидаемо, сидел Фаркаш Йожеф и читал газету.

– Заходи! – пригласил его Иржи. – Садись. Как тебя зовут?

Теннисный клуб встретил их улыбающимся менеджером, который, рассыпаясь в любезностях, предложил занять любой понравившийся свободный корт.

Переодевшись во взятые с собой из номера светлые костюмы, они подхватили любезно предоставленные клубом ракетки с новенькими мячами и встали по разные стороны сетки. Надо отдать должное охраннику Фаркашу, играл он хорошо, и Иржи получал большое удовольствие от его неожиданных пасов и крученых мячей. Сыграв вничью первый сет, они обнаружили, что вокруг площадки плотной стеной стоят зрители и зрительницы. Причем, болельщики делятся на два лагеря. Дяденьки с лысинками и животиками переживали, в-основном, за охранника. Их хриплые голоса подбадривали Фаркаша: