Вадим Шильцын - Капканчики. Домыслы и враки вокруг приключений Бениовского

Не выходя из полусонного состояния, которое держало ампансакабе в сером насквозь пространстве, вождь тряхнул головой, оторвался от этих двух, и стал подниматься сквозь вертикальные потоки холодной воды над горизонтальными потоками людей и железа, пока не оказался в одном из каменных вместилищ.

Во вместилище ампансакабе увидал солидного, даже богатырского белого человека с тяжкими чертами лица, который смотрел наружу через прозрачную стену, морщился, потом отворачивался, изучал загадочные письмена на светящемся камне, и бормотал: «Человеческая масса. Муравьи, а не люди! Даже хуже того. А ведь, какие личности были прежде! Какие титанические глыбы перекатывались через русскую землю, оставляя за собой канавы и борозды! А теперь что? Заполнились канавы всякой жижей, да поналезли в неё дафнии и циклопы. Мелкая безмозглая пакость…»

«23 мая 1786 года от рождества христова отряд под моим командованием вышел к форту Августа, занятого войсками бунтовщика…» – капитан Ларшер замер над листком. Сомнения остановили его перо и закорючки слов перестали виться по бумаге. «Бунтовщик» – хоть и меткое слово, но не достаточное для грамотного рапорта. Усаживая Ларшера за написание документа, губернатор напутствовал: «Боевые успехи без грамотного рапорта – подобны параду без барабанов! Трудитесь, капитан. Франции нужны талантливые полководцы!»

Легко сказать: «Трудитесь!» – а как трудиться? Для того, чтобы в Париже имели представление о подвиге Ларшера, следует преподнести образ поверженного врага в его полном объёме. Много ли чести – прихлопнуть заурядного маргинала? Надо, чтобы угроза, раздавленная Ларшером, выглядела объёмно, имела угрожающие формы серьёзного дела. Потому Ларшер поставил запятую после «бунтовщика» и уточнил: «предводителя движения мадагаскарских сепаратистов, наместника короны и предателя Франции, российского шпиона, узурпатора и самозванца в ранге ампансакабе…»

Следовало бы вписать перевод этого туземного слова. На местном наречии ампансакабе – означает император. Да, капитан Ларшер, победил не кого-нибудь, а самого императора! Не хило? Ларшер довольно хихикнул, и закончил перечень: «…военного наёмника австрийского происхождения в чине полковника, графа Морица Августа Бениовского»

Перечитав нагромождение регалий, Ларшер засомневался. С точки зрения здравого смысла – сочетание титулов с обзывательствами обесценивает титулы. Выходит, любой пройдоха может именоваться графом, а это ставит под подозрение сам принцип… следует выкинуть некоторые звания. Но какие именно выкидывать?

Гениальный Роден отсекал от глыбы лишнее, а разве Ларшер не гений в своём роде? «Вычеркну лишнее, и дело с концом! – сказал капитан самому себе, и зачеркнув слово «граф», воскликнул – Обойдёшься без графства, подлец!» Стремительное развенчание самозванца продолжилось с силой боевого натиска: «Предводитель движения мадагаскарских сепаратистов – звучит как-то чересчур. Что за движение может быть среди первобытных туземцев? Так и на смех поднимут. Скажут: «Не ожидаете ли вы, дорогой Ларшер, движения сепаратистов среди лошадей и прочего домашнего скота?» – точно, меня примут за дурака! Долой эти все движения. Никаких сепаратистов среди дикарей! «Наместник короны» – здесь совсем неуместен. Это может бросить тень на корону.

Власть никогда не ошибается в ставленниках, назначениях и решениях. Хотя, как посмотреть. Ведь, сам-то Ларшер – не генерал, и даже не полковник, а до сих пор – капитан в дальнем захолустье. Разве это не ошибка? Но мы её видеть не должны, а посему и никакого наместника писать не будем. «Наместник» – вычеркнут. Что остаётся? «Предатель и шпион» – можно бы оставить, если б одно не исключало другого. Если он – русский шпион, значит, ему удалось ловко всех обвести вокруг пальца, и никакой он не предатель. Противоречиво. Ну их обоих! Вычёркиваю! Слово «Узурпатор» – не может выйти из под пера офицера. Я не какой-нибудь вольнодумец. Долой это слово, вместе с «самозванцем».

Кажется, зачеркнуто всё, кроме: «в ранге ампансакабе». Если не переводить, то вполне может проскочить, хоть и выглядит нелепо. Выходит, у малагасов есть какие-то ранги. Какие ещё ранги у обезьян? Если же перевести «ампансакабе», и растолковать, что этим словом они называют императора, то выйдет ещё гаже. Тогда я сам высвечусь каким-то цареубийцей. Хоть и дикарский император, а всё равно, ведь, император! На меня посмотрят словно на пса, который попробовал человеческого мяса, и теперь опасен в силу способности убивать императоров. Нет. Надо это убрать от греха подальше!» – Ларшер вычеркнул последний весомый аргумент, разорвал испорченный лист и взвыл на всю веранду губернаторского дома: «Чёрт возьми этого Бениовского! Даже после смерти он продолжает портить людям жизнь! Хоть бы его и не было вовсе!»