Лев Голубев-Качура - Соперники. Роман

Мне бы завтра так же себя чувствовать, с завистью подумала она. А то уже сегодня, за день до соревнований, трясусь как осиновый листок на дереве. Прямо трусиха какая-то.

Ровно в десять пятеро ребят, выстроившись у подножия стены, уже ждали сигнала к началу подъёма.

Наконец, один из судей ударил в гонг, и мальчишки побежали к стене!

Они, словно обезьянки, полезшие наперегонки по стволам деревьев вверх за бананами, кинулись штурмовать стену – так виделись во сне соревнования Рите. Но сейчас всё происходило иначе: медленно, как-то даже буднично.

Натерев руки магнезией, они, отыскивая малейшую щель в скальной породе, вставляли туда скайхук, и сняв с обвязки оттяжки с карабином, прицеплялись к нему…

И всё повторялось: менялись только карабины, френды, лесенки, петли, и так далее…

Стас, преодолевая стену, спокойно и уверенно поднимался вверх.

Вскоре он, опережая других мальчишек, был наверху горы.

Вогнав в узкую щель копперхед, забил его молотком до конца, и прицепив к нему верёвку, при помощи блок-зажима быстро спустился вниз.

Он был первым!

Рита, подбежав, крепко пожала ему руку, и, не сдержав эмоций, радостно воскликнула:

– Стас, ты молодец! Ты первый! Я горжусь тобой!

А он, снимая обвязку и укладывая снаряжение в сумку, спокойно произнёс:

– Я должен был победить, ведь ты же была рядом со мной.

Услышав его слова, она, в первые секунды не поняв смысла произнесённых им слов, округлила глаза. А когда до неё дошёл смысл, она в замешательстве, удивлённо посмотрела на него.

– Стас, ты что, перегрелся на солнце? При чём здесь я? – сделав вид, что не поняла смысла его слов, произнесла: «Это твоя заслуга, результат тежедневных тренировок… Я-то здесь с какого боку?»

– Ну-да, ну-да, – как бы соглашаясь, ответил он.

Но с огорчением всё же подумал – жаль, что она так ничего и не поняла.

А уже дома, ночью. переворачиваясь с боку на бокв в почему-то ставшей вдруг жаркой постели, шептал: «Ах Рита, Рита, зачем ты пришла учиться в нашу школу?».

Так и прошла его ночь в сладком объятии тихой грусти. А утром он уже бежал к Ритке, чтобы вместе ехать на Примыкание, теперь уже «болеть» за неё.

* * *

Выступлени Риты не было столь успешным как у Стаса. По ней было видно, что она нервничает. Кое-где судьи усмотрели в её действиях небольшие огрехи.

И вообще, она почему-то неоправданно торопилась, а иногда работала даже на грани фола.

Соперница, поднимавшаяся на стену рядом с ней, десятикласница из двадцатой школы, выглядела намного выигрышней, чем Рита.

Стас, переживая за напарницу, иногда не сдержавшись, шёпотом подсказывал ей, как надо поступать в том или ином случае, но она не слышала.

А тренер почти вслух ворчал: «Рита, ну что же ты, девочка, делаешь? Разве я так учил тебя. Ты же сорвёшься!»

Стас, глядя на неё, на её «работу», даже подумал, что напрасно вчера сказал Рите те слова , намекнул на большее, чем просто дружба.

По-видимому они тогда, да, наверное и сейчас, ещё влияют на её душевное состояние.

В её не особенно успешном выступлении он винил себя, и только себя.

Рита закончила преодолевать стену одновременно с соперницей, по времени.

Тренер, похвалив её, всё же с горечью прошептал: «Судьи, они же не слепые. Они не простят тебе огрехи. Если бы ты не работала так неаккуратно, то можно было бы расчитывать на первое место на двоих, а так…», и он расстроившись окончательно, вздохнул.

Рита тоже была недовольна своим выступлением, у неё даже слёзы повисли на ресницах.

На следующий день были, по графику, соревнования спортивных пар.

И, не смотря на предупреждения тренера, и разговор «по душам», в парных соревнованиях Рита допускала те же ошибки, что и в одиночных соревнованиях. Она почему-то «работала» на грани фола – сильно, и совершенно ни к чему рисковала.

В воскресенье состоялось награждение: в одиночных соревнованиях юношей: абсолютным победителем был признан Станислав Кулагин.

В соревнованиях девушек победила та девчонка из двадцатой школы.

Рита заняла второе место.

В соревнованиях пар Стас и Рита оказались на втором месте.

Урааа! Я свободна как птица, воскликнула Рита, бросаясь на шею матери!

Я свободна, опять повторила она, и напевая, закружилась по комнате в ритме вальса.

– Ох, Рита, Рита, – вздохнула Наталья Николаевна, – какой же ты ещё ребёнок, раз не смогла до сих пор понять, что свободным человек никогда не бывает и не будет.