Михаил Александр - Оченырд

– Рыбу-то ты как добудешь?

– У меня удочка есть.

– И ловить умеешь?

– Ну, чуть-чуть умею.

– Когда Макса похоронили, я вернулась домой и стала ждать смерти. Вот тогда я уже выключила всё, телевизор, смартфон, купила себе еды на подольше, окончательно бросила работу и стала ждать. Поняла, что мне больше незачем жить.

– А твои родители?

– Последний раз я говорила с мамой в середине июля. Она сказала, что они с отцом никуда не поедут. Говорит, умрём здесь, раз такова судьба. В них всегда это было – фатализм. Я решила не спорить. К тому же, своё решение я уже приняла. Семнадцатого июля я достала яд. Двадцать шестого, когда со смерти Макса прошли эти максимальные двадцать дней, я купила билеты.

– Да, мои тоже отказались ехать. Но почему ты думаешь, – спросил Егор серьёзно, – что ты не больна? Разве апатия, стремление к смерти – это не симптомы болезни?

– Ты не видел, как он умирал, – спокойно ответила Даша. – Он не хотел вообще ничего. Он постоянно бредил насчёт этих статей – то одно лекарство, то другое, то салициловая мазь, то настойка из корок рамбутана. Он не мог вставать, ходить в туалет, минимально обеспечивать свои жизненные потребности. Температура держалась под тридцать восемь всё время, голова кружилась. У меня ничего этого нет. Я ем курагу, видишь, она мне нравится, я понимаю, что она вкусная. Мне не надо себя заставлять, а дней прошло уже порядочно. Нет, я не больна. Просто я не хочу без него.

– Ты не думала, что у тебя иммунитет, и в таком случае ты представляешь уникальный интерес для человечества? Может, из твоей крови можно выделить какие-то антитела? Спасти всех?

– К чёрту человечество.

– К чёрту?

– Мне правда неважно, что с ним будет. Наверное, какие-то учёные что-то изобретут. Люди всегда как-то выкручиваются. Но я не хочу этого видеть.

Нарастающий гул автомобильного двигателя заставил их отвлечься от разговора. Вдали на пригорке показался тяжёлый грузовик. Очевидно, люди возвращались в посёлок.

– Давай спрячемся, – сказал Егор. – Я не хочу больше встречаться с местными.

Даша улыбнулась.

– Поцелуй не понравился? Я могу лучше.

Егор вспыхнул. Скорее от гнева.

– Я понятия не имею, что им может от нас понадобиться. Могут отнять еду или деньги. Могут изнасиловать. Могут просто убить. Чего им теперь бояться? Полиции теперь уж точно всё равно. Да и какая тут полиция?

Он уже оттаскивал рюкзак в кусты. Лес стоял мелкий, редкий, но между дорогой и речкой шла небольшая гряда, за ней можно было лечь. Грузовик медленно переваливался по неровной дороге.

– Я не буду прятаться. Мне нечего терять.

Времени спорить не оставалось. Егор скатил рюкзак с пригорка, залёг в траву. Устроившись на рюкзаке, Даша жевала курагу. Машина приблизилась. Остановилась. Егор видел, что в кабине сидели двое, оба без масок. Пассажирская дверь открылась, высокий светловолосый мужчина в камуфляже соскочил на землю. На шее у него тоже висел карабин. Дверь хлопнула. Водитель остался в кабине. Позади машины в косых солнечных лучах медленно оседала пыль.

– Привет, красотка, – сказал человек в камуфляже довольно громко, чтобы перекричать грохочущий двигатель.

– Добрый день.

Даша продолжала жевать курагу, как будто всё это её не касалось.

– Угостишь? – он жутковато осклабился, поигрывая карабином.

Девушка равнодушно протянула ему пакетик. Он влез туда своей широченной лапищей, взял полную горсть и принялся жевать.

– Не боишься? – спросила Даша.

– А должен?

– Ну, может, я заразная?

– Заразные бы сюда не забрались, – сказал мужчина уверенно. – Больная не потащится с рюкзаком хрен знает куда. Да ещё и одна. Ты ведь одна?

Даша кивнула. Блондин задумался на несколько секунд, посмотрел вокруг, потом на кабину. Казалось, он решался. Наконец, сказал:

– А чего у тебя ещё хорошего есть?

Егор напрягся. Это прозвучало уже совсем недружелюбно. Даша, очевидно, тоже почувствовала какой-то перелом в интонации и встала. Мужчина указал стволом на рюкзак.

– Давай, открывай.

– Там мои вещи.

– Ясно, что не мои. Открывай.

Даша растерянно оглянулась.

– Живо! – приказал человек в камуфляже, поднимая карабин.

Короткий ствол смотрел прямо в Дашин живот.

– Эй, делай, что говорят. А то я и тебя могу открыть, красавица. Как консервную баночку. Хоп! – он дёрнул стволом вверх. – И ведь мне ничего не будет.

Даша стояла, опустив голову. Егор зачем-то переложил складной нож из рюкзака в карман штанов. От дороги его отделяло метров пятнадцать – броситься на помощь означало нарваться на верный выстрел. Метать ножи он не умел, но и бездействовать было невозможно.