Иман Дани - Грань Жизни и Чуда - Мираж

– Вам была оказана честь, вступить в наши ряды, но вы отказались?

«Что же ты раньше не задал этот вопрос, старый пёс?! Надо было спросить, когда мы были в зале приёмов?!» – с гневом подумал рыцарь, а вслух, так же сухо кивнув в знак приветствия, ответил:

– Я человек своего короля. Клятва, данная рыцарем, может быть нарушено лишь вероломным сердцем или смертью.

– Не плохо сказано, – мрачно посмотрел командующий на рыцаря и на слугу, держащего в руках оружие и доспехи.

Рыцарь слегка напрягся, но, не подавая вида, сказал:

– Простите, командующий, но нас ждут в кузнице. Если позволите, мы пойдем.

– Хорошо. Идите. – Кивнул старый воин и, пройдя мимо рыцаря и слуги, дальше потопал по коридору. Рыцарю оставалось только бесстрастно смотреть, как его длинный желтый плащ скрывается за поворотом в следующий коридор и они дальше продолжили свой путь. Миновав устланные коврами, прохладные и богато украшенные фресками из жизни народа Пустыни коридоры и комнаты, рыцарь и слуга, тяжело кряхтящий под тяжестью железа воина, вышли к главным воротам дворца. Всё это время, рыцаря не покидали тревожные мысли и чем ближе они подходили к большим, двустворчатым воротам дворца, тем они становились сильнее. «Он знает! Этот старый пёс всё знает!» Выйдя за ворота, рыцарь невольно зажмурился от ярко светящегося солнца. Площадь перед дворцом утопала в солнечном свете. По сравнению с прохладными помещениями дворца, здесь царили жуткая жара и духота.

– Дальше я сам, – рыцарь забрал у обливающегося потом слуги свои латы и оружие и благодарно кивнул ему. Слуга, обрадованный, что дальше не придется идти, быстро поклонился и удалился поскорее во дворец, в тень и прохладу.

На площади вовсю велись последние приготовления к предстоящему торжеству. Слуги царя везде, где только можно, развешивали разноцветные ленты и украшали здания цветами и листьями пальм. Площадь, да и весь город, скорее всего, пестрели яркостью красок и огней. А как красиво должно было быть здесь ночью? Но, увы. Рыцаря это совершенно не волновало. Он беспечно прошелся своими мягкими сапогами по устланным лепестками цветов площади. И даже не смотрел по сторонам, проявляя холодное равнодушие ко всему, что так стремилось попасться ему на глаза.

Гости, приглашенные на свадьбу, всё ещё прибывали в город. Перед рыцарем прошло целое стадо слонов, держащие на своих широких спинах большие дворцы из шелка и дерева. Звери с чудовищными бивнями, разукрашенными во все цвета радуги телами и золотыми украшениями на больших ушах, ненадолго загородили путь рыцарю. И когда дорога, наконец, освободилась, он пошел дальше. Но не далеко. Остановившись ровно в центре многолюдной площади, он перевел дыхание и огляделся. С бешено стучащим в груди сердцем, он повертел головой, ожидая знака или хотя бы малейшего намека на присутствие Песчинки. В одной руке, он всё ещё крепко держал её пояс, другой прижимал к себе свои латы и оружие. Некоторое время, его окружали шум и гам разноцветной толпы, собравшейся на площади. Люди со счастливыми лицами проходили мимо него, не редко наступая ему на ногу, задевая плечами или невольно толкая в спину. Поэтому, когда его кто-то легонько ткнул в плечо, он не сразу отреагировал и обернулся только тогда, когда его ткнули в плечо во второй раз. Повернувшись и поискав глазами наглеца, рыцарь встретился взглядом с подозрительно знакомыми чёрными глазами девушки, одетой в серый наряд служанки царевны. Возможно, именно она приходила к нему ночью и передала сообщение Песчинки. Как и в прошлую ночь, лицо девушки скрывала повязка и лишь чёрные глаза с властным блеском, укоризненно смотрели на рыцаря. Воин, улыбнувшись, передал служанке пояс царевны и та, приняв его, поспешила немедля спрятать его в складках одежды.

– Следуйте за мной, – тихо сказала она.

И рыцарь, молча кивнув, последовал за ней. Быстро, они миновали площадь и остановились на одном из мелких проулков города. В узком проулке стояли десять осликов, нагруженные корзинами с бельём для стирки. Рядом с корзинами хлопотали одетые в длинные серые одеяния и паранджи прачки царя. Занимаясь своим повседневным делом, они не обратили внимания на рыцаря. Служанка же, не теряя ни секунды, взяла доспехи и оружие рыцаря и спрятала их в одной из корзин. Из этих же корзин, она вытащила черную в желтую полоску одежду погонщика ослов и протянула воину. Рыцарь сразу понял, что от него требуется и быстро облачился в грязный, пропахший потом и навозом наряд погонщика. Теперь он ничем не отличался от простых горожан столицы царства Песка. Но его начал мучить вопрос: «Где Песчинка?» Нервно хмурясь, он огляделся: «Может она здесь? Сидит в одной из корзин с бельём или переоделась, стала на время одной из прислуги дворца?» Но, не успел он, как следует осмотреться, процессия из десяти осликов и двадцати прачек, двинулась по узкому проулку. Рыцарь, не спеша, затопал рядом с последним осликом и начал с интересом разглядывать прачек. Они, наверняка, были раньше рабынями. В этом не было сомнения. Но согласно законам царя, теперь они были служанками, служанками самого царя Пустыни. Рыцарю, об этом и о многом другом, во время путешествия поведала Песчинка, когда он рассказал ей, как поступил с беглыми рабами после песчаной бури командующий охранной каравана. В тот утомительный, жаркий день, она прямо посмотрела в глаза рыцаря и после недолго раздумья, сказала: «Они зря совершили побег. Несчастные и недалёкие. В столице царства моего отца, они жили бы припеваючи. Во много раз лучше, чем в своих землях. Их никто бы не называл рабами, со временем, они обрели бы статус свободного человека, могли бы выбирать, вернуться на родину или остаться дальше служить моему отцу. Но, увы, нетерпеливые. Они выбрали мучительную смерть, смерть за неповиновение и отсутствие способности смотреть вперёд».