Иман Дани - Грань Жизни и Чуда - Мираж

– Простите! – Я постарался перекричать гомон испуганных голосов. – Как вас зовут? Подойдите, пожалуйста!

Стюардесса вопросительно посмотрела на меня.

– Как вас зовут? – повторил я вопрос.

– Мария! – она тоже повысила голос и поспешила в мою сторону, – вам что-то нужно?

– Нет, Мария, мне ничего не нужно! Просто скажите. Откуда здесь песок?

Самолёт начало трясти чаще и сильнее и даже пару раз швырнуло из стороны в сторону. Я увлёк Марию к себе и как раз вовремя, иначе бы на неё упал большой металлический кейс. За кейсом из багажных шкафчиков на нас посыпались другие вещи: рюкзаки, сумки, коробки. Свет то включался, то выключался. Пассажиры начали паниковать. Шум в салоне усилился.

– Спасибо! – поблагодарила Мария, вставая с моих колен.

Она была немножко сконфужена, что я её спас, щеки покрыл легкий румянец, но, не подавая вида, она старалась держаться на ногах и улыбаться. А ситуация с турбулентностью, тем временем, усугублялась. Пол в салоне начал ходить ходуном. И дальше, только хуже. Кабина пилотов вдруг неожиданно распахнулась. Из открывшейся двери на нас налетел сильный поток воздуха, неся с собой пыль и песок. Послышался оглушающий скрежет металла. Далее: жестокий, предвещающий гибель удар. Самолёт сам собой начал разваливаться на куски! Мария, вскрикнув, схватила меня за руку. И снова, за секунду до смерти. Хвост и основная задняя часть корпуса самолета с громким, металлическим треском отделились и исчезли. И это я заметил только потому, что сзади внезапно ударил яркий, дневной свет. На моих глазах, ряд кресел с пассажирами унесло в образовавшуюся дыру и их испуганные, душераздирающие вопли, потонули в шуме ветра. Я открыл и закрыл глаза, начал паниковать. Но нужно было сохранять ясность ума. Хотя бы ради других. Мария, крепко, стараясь не улететь вслед за несчастными, держалась за мою руку и подлокотник кресла. И я, пытаясь изо всех сил не сорваться и не поддаться губительному воздействию, творящегося вокруг хаоса, начал медленно подтягивать её к себе.

– Ну же! Держитесь!

Окошко, которое моя соседка, пожилая женщина задернула перед взлётом занавеской, разбилось под действием деформирующегося металла. На нас полетели осколки. Но, не смотря на то, что одна из них поцарапала мою щеку, мне удалось удержать руку Марии. Правда, меньше повезло соседке. Очень большой осколок вонзился ей в правое плечо. Пожилая женщина громко вскрикнула. Её одежда начала окрашиваться в красный цвет. А тут ещё и песок, который так и норовил попасть в глаза и ослепить. Тем временем, разрушение того, что осталось от самолета, начало переход в финальную стадию. Над нашими головами пробежала трещина, и часть корпуса самолёта, где располагалось несколько рядов кресел и кабина пилотов, оглушительно треща, начала отделяться от нашего ряда.

Чувствуя, как смерть почти дышит в лицо, я начал корить себя за легкомысленное отношение к перелётам. Впервые в жизни меня сковал нечеловеческий страх. Стюардесса что-то кричала, но из-за сильного шума я ничего не слышал, только мёртвой хваткой держал её за руку и, напрягая все силы, пытался подтянуть её к своему креслу. Судя по тому, что соседка рядом не двигалась, она, либо потеряла сознание, либо ещё хуже, умерла. Наконец, мне удалось подтянуть Марию к себе и кое-как усадить на оставшееся свободное место на своем кресле. Для этого, мне пришлось расстегнуть ремни безопасности, и на какой-то миг, мы оба оказались в опасности перед сильным потоком воздуха. За долю секунды нас могло унести в зияющую дыру света и вихря. Трещина же, за те секунды, что я был занят спасением девушки, расширилась ещё больше, остов самолета, где мы отчаянно цеплялись за жизнь, яростно швыряло из стороны в сторону. Шум от скрежета металла стоял невыносимый. Мария, каким-то образом, не смотря на пыль и песок, заполнявший пространство, умудрилась закрепить нас обоих ремнями безопасности. Волосы у неё растрепались, она закрыла лицо ладонями, чтобы пыль не могла попасть в глаза. Я же, часто моргал. Голова пожилой женщины безвольно скатилась мне на плечо. Слава Богу, она была жива. Правда, при текущем положении, всего на пару секунд, если не больше. Губы её слабо шевелились. Она что-то бормотала себе под нос, но из-за беспрерывно бьющего в нас потока воздуха с песком, ничего не было слышно. Между тем, трещина увеличилась настолько, что можно было видеть, что творится снаружи. И зрелище это было ужасающим и захватывающим дух, одновременно. Треск, ещё раз треск, затем скрежет рвущегося листового металла и передняя часть остова самолёта окончательно отделилась и улетела ввысь. Я с ужасом, насколько позволяли песок и пыль, щурясь, огляделся. Было не понятно, где земля, а где небо. Кусок корпуса, где я, Мария и ещё несколько несчастных пассажиров этого злополучного рейса цеплялись за секунды своих жизней, кидал из стороны в сторону огромный смерч, состоящий из песка и редких лиловых молнии. Нас кружило и швыряло, вертело, подбрасывало то верх, то вниз. Безумно звучит. Но не находись я в таком ужасном, смертельном положении, меня бы это, возможно, позабавило. Но когда знаешь, что гибель неминуема и ничто и никто не сможет тебя спасти, время думать о чём-то вообще кажется бессмысленным. И поэтому, я просто закрыл глаза и решил безропотно ждать удара корпуса самолета о землю или того, что меня вырвет из сидения или вместе с сидением и дальше придет мой окончательный, бесповоротный конец.