Игорь Смирнов: Маньяки выходят из подполья, или Супериор

– Спасибо, Матильда! – поблагодарил Максим, без особой, впрочем, теплоты в голосе. Сбои в навигации случались и раньше; нынешний между тем не лез ни в какие ворота. Но ещё не повод паниковать. Уж если добрался до Милоровска, к улице Металлистов точно прорвёмся…

А какой-то улицей Милоровска он уже и так ехал. Разнокалиберная, разношерстная окраина осталась позади. Дома теперь стояли через правильные, хотя и не очень широкие промежутки, всё вокруг было правильных пропорций – мостовая, тротуары по обе стороны её, газоны. Коюров жалел только о том, что не прихватил с собой бинокль. Не худо было б читать вывески на домах – на ходу, прямо из машины. Ему как-то внезапно стало ясно, что никаких тридцати кварталов до ближайшего нужного ему поворота не будет, не настолько это крупный город.

– Послушай, Матильда, – заговорил он осторожно, даже искательно, словно опасался ещё сильнее запутать несомненно сбившуюся если не с пути, то с верных координат компушку, оттого, по всей видимости, хранившую обиженное молчание. А сам тоже скинул скорость ещё, чуть не до тридцати, так что его новенького, сверкающего «стрижа» успела уже обогнать целая стая попутных машин, среди них пара-другая каких-то совершенно архаичного вида рыдванов, деланных ещё в прошлом веке, наверное. Поглядывал по сторонам, в надежде вдруг увидеть подсказку, какой-нибудь выход из создавшегося положения. – Так где же всё-таки эта улица Металлистов, дом двадцать…

– …два, – на разрыве фразы подхватила его вопрос Матильда. – До него остаётся ещё… из имеющихся данных… из имеющихся данных неясно, сколько до него остаётся…

– А вот за это тебе настоящее «конторское» спасибо, Матильда! Спасибо профессионала! – Максим резко принял вправо, к бордюру тротуара. – Двери сейчас за мной закрой. И не глуши мотор.

Коюров пошутил, конечно: на маленьких скоростях мобиль шлёпал на электрической тяге; переключение на неё произошло ещё на въезде в Милоровск, вслед за тем каверзным моментом, когда на горизонте внезапно обнаружилась окраина города, а в навигаторе – глюки.

Максим выскочил из машины, с облегчением услышав глухо стукнувшие в дверцах «стрижа» запоры – значит, компушка не совсем ещё слетела с катушек, слушается его. И тут же Коюрова поразила внезапная мысль – до того ужасная, что он едва не взвился на месте, будто пригвождённый к асфальту.

– Матильда, открой! – только сейчас сообразил, что сумасшедшие компьютеры, как и безумные люди, могут проявлять изощрённое коварство. Однако запоры хлопнули ещё раз, отпираясь. Тихонько фыркнув, Максим так же негромко скомандовал: – А теперь снова запри!

– Отлично, Матильда! – похвалил он послушную, исполнительную компушку.

«Смешно и глупо, – сердито отметил Коюров про себя. – Со стороны я похож на идиота». Впрочем, сторонних наблюдателей рядом не случилось – широкий, просторный тротуар, на который ступил Максим, поразил его своей малолюдностью, даже по самым утренним и провинциальным меркам. Разве что из окна пятиэтажки напротив мог скрытно выглядывать какой-нибудь домосед, прячась за шторой…

Максим подошёл к углу дома, поднял голову к узкому прямоугольнику таблички, удерживаемому на стене двумя ржавыми дюбелями, вколоченными в тёмную, побуревшую за давностью лет штукатурку. «Улица Урицкого», – прочитал Коюров. «Где же ещё, в каком другом городе, такую улицу ещё можно найти, – подумал он. – Да хотя бы у меня дома… если не Урицкого, так что-нибудь подобное».

Телефон он держал наготове, сейчас вошёл в «карты». Будто сговорившись, к Максиму приблизились сразу три пешехода со встречных направлений. Ближайшей оказалась старушка с шикарной башнеобразной завивкой на голове и практичным рюкзачком за спиной (впрочем, подняв голову, Коюров мог видеть сперва только яркие лиловые лямки, которые путешественница стягивала, сводила почти к середине груди с несоразмерной непреклонностью и решительностью – слишком немощными выглядели её кулачки с распухшими суставами и все в лиловых же венах); с другой стороны вяло хилял обутыми в огромные кроссовки ногами умеренно долговязый подросток, пялившийся на ходу в экран телефона, закреплённого наплечным штативом перед глазами на расстоянии полусогнутой руки, – должно быть, школьник, забивший на уроки ради сетевой игры; во всяком случае, в куртке, очень похожей на школярскую; этим же курсом осторожно продвигался пожилой пижон в аккуратной шляпке тирольского пошиба, в светло-коричневом плаще дорогой тонкой кожи, из расстёгнутого ворота которого выпущено было объёмное и броское золотистое кашне, что-то не по погоде; простуженный или пенсионер, если судить по цвету лица и избороздившим его морщинам; должно быть, ровесник бабушки с прической Нефертити и компактным плоским цветным ранцем за сухонькими плечами. Ну да, явно ветеран, время-то рабочее… «У них бы спросить», – подумал Коюров. Сам он на фоне местного люда смотрелся не только дико нездешне, но и неприкаянно – какой-то хлыщ в узком чёрном галстуке и белоснежной, как вершины Гималаев, рубашке, но – с короткими рукавами. Без пиджака. Заблудившийся в пространстве и времени гуляка – во времени года точно: ветерок, будто задорному солнцу вопреки, шибал время от времени неожиданно свежо, зло. Как бы то ни было, «фольклорный ресурс» Коюров решил приберечь на самый крайний случай. На дисплейчике телефона тем временем вычертилась карта Милоровска. Улица Урицкого нашлась без труда; Коюров не увидел на ней красного мячика с надписью «я», однако не удивился. По всей видимости, это спутники в космосе распоясались, развели весь этот бардак, а Матильда была совершенно ни при чём. Вот и телефон получил из сети топографию, но обмена сигналами с орбитой, похоже, не произошло…