Сергей Маркелов - Усену - Дорога к Телецкому озеру. Цикл «Усену». Книга Первая

– Да Охр, я хорошенько ее задел, всадил нож по рукоять! – начал Жех.

– Ты, что?! – перебил его Охр.

– Мы выслеживали барса ни один месяц, наконец нашли, да не одну. А ты, попортил ее ценный мех! – стал надвигаться, на своего помощника Охр, с явно суровым видом.

– Я…я, у меня не было выбора. Она набросилась на меня, когда я уже почти держал котенка в руках!

– Держал, почти…

– Ладно тебе, Охр, успокойся, – сказал Жиш, кладя ему руку на плечо, но тот убрал ее и одарил и его суровым взглядом.

– И к чему эти глупые клички, Гриша, – решил сменить тему Жиш.

– Да к тому, – беря в себя в руки, сказал Гриша. – Что охотясь на зверя, надо вжиться в его шкуру, понять его привычки! Звериные клички этому способствуют!

– Когда пойдем в погоню? – спросил Жех, вытирая с лица кровь платком, что достал из кармана, поняв, что с Охром бесполезно спорить.

– Вначале надо отдохнуть! Тебе лицо перевязать, и найти собак! Где их черти носят? – закричал Охр, осматривая все в округи быстрым взглядом.

– Я найду! – посвистывая, сказал Жиш, уходя в сторону.

Охр, сплюнув, наклонился к своей собаке, и прохрипел ей на ухо:

– Сильно тебе досталось. Ничего мы поймаем этих гаденышей!

С яростью в глазах он сжал кулак. А на снег полились капли крови, что начали стекать с лица Жеха, который от нетерпения криво заулыбался, услыхав столь радостную весть.

– Мама тебе плохо? – спросил хриплым голосом Усену, замечая, что каждый шаг дается ей с трудом.

– Все в порядке… В порядке, – отвечала Ямааш, желая его успокоить.

– Надо скорее уходить в логово! – торопилась мать, сжимая зубы, от боли, что сковывала ее.

– А где Олеаш?

– Надеюсь, она уже там!

Опираясь друг на друга, Риш и Усену старались изо всех сил поспевать за барсихой. Ямааш на время, забыв про свою рану, находясь в состоянии аффекта, подталкивала их вперед.

Добравшись до скал, мать повела их обходной тропой. Некогда по этой самой тропе, она, шла, опираясь на детей, после битвы с кабаном. И вот теперь снова пришло время ей воспользоваться, так как беда вновь пришла не одна.

Зайдя в логово, они были встречены Олеаш, которая добралась сюда чуть раньше их. Зайдя в пещеру Ямааш, почувствовав резкий упадок сил, рухнула на землю.

– Ма-ма, ма-ма! Что с тобой!? Ты ранена! – завопили, наперебой Усену и Олеаш, забыв про свои раны, и подбежали к матери.

Только сейчас они заметили рану, зияющую на ее боку. Все вокруг нее было ало-красным. Кровь так и капала на землю, нескончаемым потоком.

– Ма-ма, ма-ма! – пищал Усену, так как сердце в груди сжалось в разы, а дыхание так и перехватывало.

– Вам надо уходить! Они придут! Они найдут вас! Бегите, бегите скорее, пока еще не стало слишком поздно… – еле слышно говорила мать, чей голос угасал с каждой секундой, превращаясь в шепот.

– Но ты… Как, же ты!? Ты пойдешь с нами?! – не отходил от нее Усену, чьи глаза все больше и больше краснели и наливались горькими слезами отчаяния, страха и боли.

– Послушайте… Усену, Олеаш, я ранена… Я сильно ранена, идти не смогу…

– Нет, мама, – прижался к ней Усену, уткнувшись носиком ей в мордочку, что лежала на боку к ним глазами.

– Они не найдут нас, – сквозь слезы говорила Олеаш, лизнув матери лапку. – Мы останемся с тобой!

– Усену, Олеаш, дети мои, помните, как вы заботились обо мне?

– Помним! – хором тихо отвечали котята, чей голос сжимался от боли, а к горлу так и подступал ком, сдавливая его еще сильнее.

– Эти дни для меня были самыми счастливыми! Усену приносил рыбку, что ловил ему его друг лисенок! Олеаш стала настоящей кормилицей! Вы были тогда очень стойкими и сильными… Я прошу вас, будьте опять стойкими, жизнь преподносит счастье и беды… – еле говорила мать, каждое слово которой глотали котята, не сводившие с нее своих глаз.

– Усену, я… Ах… также говорила тебе… что если ты помнишь… значит я не… оставлю тебя… Я горжусь вами… дети мои… Ступайте с миром…

– Ступай с миром, ма-ма! – рыдающим голосом сказала Олеаш.

– Мама, нет! Не оставляй нас! Мы тебя любим! Любим! Слышишь! – кричал что было сил Усену, рыдая на разрыв сердца, смотря прямо в любящие глаза матери.

– Я тоже… Вас… Люблю… – прошептала Ямааш, проведя лапой по головке сына, и кончиком хвоста коснулась подбородка дочки.

После чего, глаза матери закрылись. Дыхание утихло и совсем стало тихо и холодно в их родном, некогда теплом и приветливой доме. Только горькие слезы текли рекой из глаз ее детей, оставшихся без матери. Даже Риш, плакал от сожаления и горести, ведь и у него была мать, и он ощутил их потерю, как свою.