Ульяна Каршева - Слепой охотник (СИ)

Девушка почему-то вдруг резко оказалось в фокусе его взгляда, в то время как всё остальное быстро растаяло, словно альбомный лист подожгли сразу со всех сторон. Боль милосердно поутихла… Ирина повернулась к нему, и он увидел, как зашевелился её рот… А потом он начал падать, машинально хватаясь за всё жёсткое, чтобы удержаться на ногах, пока всего лишь только удивлённый происходящим…

— … Агния! Чудишка! Отойди от ослушника! — приказал сильный женский голос.

Слабые пальчики скользнули по лицу охотника вниз вместе с остатками повязки. Тот зажмурился: выяснилось — девчушка посадила его прямо перед солнцем. Некоторое время он чувствовал нагревшиеся за день луговые травы, сухую землю… Затем охотник услышал торопливые шаги нескольких человек, которые приближались к нему, и зажался: сбежать не удалось. Девчоночку бы не тронули, что ему помогла. Та стояла, несмотря на окрик, рядом и спокойно разглядывала подходящих людей в белых одеждах.

— Попался! — радостно взревел уже ненавистный голос, раздавшийся от смутной пока ещё фигуры напротив. — Растоптать его!

— Охолони, Демьян, — недовольно одёрнули его сбоку. — Веди себя под стать званию своему! Что ты как ровня какому-то?..

В глазах прояснело. Оказывается, девочка успела провести его тропой, спускающей с зелёного, пёстрого от цветов холма к деревеньке. Та еле виднелась покатыми крышами, почти прижимаясь к опушке леса. Охотник встал с камня, исподлобья глядя на подходящих к нему волхвов. Сбежать посчитал постыдным. Эх, безоружный… Они, конечно, сильные и волшбу творят страшную, но, может, получилось бы, будь у него оружие, хоть как-то оборониться… «Святобору!..» — мысленно и с безнадёгой взмолился охотник. Насупился упрямо: без чести это — снова двенадцать на одного. И приготовился драться до последнего, но не даваться легко!

Внезапно в пояснице спину выгнуло. Напрягся, когда понял: сзади встал кто-то сильный и… страшный. Замолкли негромко и надменно гомонившие волхвы. Повеяло такой мощью, что и Демьяну, с его звероватой, медвежьей силой, тягаться с таким, как ребятёнку со взрослым. Потом вдруг пахнуло лесом: старым листом, грибным духом, сосновой прелью, болотной тиной, ежевичной сластью да липовым цветом — и на плечи испуганно вздрогнувшего охотника, так и не посмевшего оглянуться, легли громадные, по ощущениям — каменные ладонищи, и низкий голос прогрохотал раскатным громом с ясного неба:

— Пошто, волхвы, ворогом на охотника моего смотрите? Али рогатина его крепкая вам не по нраву пришлась? (Охотник чуть не ахнул: Демьян набычился!) Али закон он какой человеческий нарушил?

— Сей охотник вторгся под покровом ночи в наши владения и убил на наших землях еленя! — прозвенел голос той, что звала Агнию-чудушку. Женщина оказалась невысокой, но крепкой, смотрела решительно, безбоязненно.

Охотник даже поёжился и обречённо повесил голову: Святобор татей ох как не любит!

Но долго молчал старый бог лесов и охоты, прежде чем вымолвить-пророкотать:

— С каких времён таких повелось, что волхвы обзавелись собственными землями-владениями? Да и волхвы ли вы? Ведь по сю пору владели волхвы миром, а не клочком земли. И думали о высоком в том мире, а не о жирном елене. С каких же это пор волхвы ушли от мира и стали творить чересполосицу — это моё, а то твоё?

И охотник едва не подпрыгнул, когда у ноги его грохнул сучковатый посох.

— Созываю! — прогремело над холмами, отдалось гулом в лесах и не слабей вернулось к месту невольного вече.

А когда отголоски вместе с остатками эха растаяли, волхвы заоглядывались и, словно невзначай, тесно скучились близко к камню. Только маленькая Агния смотрела на всё с любопытством и смелостью.

Прозрачный воздух за волхвами потускнел и сначала обратился мутью, из которой затем возникли высокие фигуры. Они не стали плотными до конца, но в них угадывалась мощь, присущая Святобору. Кажется, старый бог лесов и охоты увидел, что уже можно говорить, и обратился к прибывшим:

— Виню страшной виной волхвов, забывших, что значит быть человеком, и прошу званых о наказании за их вину.

Всё ещё не испуганные, но оторопевшие волхвы изумлённо вглядывались в богов, обступивших их, а потом замерли. Даже охотник, не имеющий чудесной силы и не умеющий творить волшбу, почувствовал, что над головами простых смертных идёт обсуждение их судеб. Призрачные порывы ветра, грохот дальней грозы, шелест качающихся в буре деревьев, бой воды небесной о рябящую гладь реки — так говорили боги… И внезапно всё утихло.