Екатерина Береславцева - Другая

– Отец, что происходит? – посмотрел на Шатрова этот человек, и тут у Лили раскрылся рот от изумления. Она стояла и бесцеремонно пялилась на человека, который таким образом обратился к её отцу. К её отцу, Лилиному! – Кто-нибудь может мне объяснить?

– Максим Романович, я вам сейчас всё объясню, – торопливо начал Семён. – Понимаете, вот эта девушка утверждает, что она дочь Романа Сергеевича, то есть ваша сестра…

Арнольд при этих словах хихикнул, чем заслужил от Шатрова негодующий взгляд.

– Что?! – незнакомец сузил глаза, оглядывая с ног до головы Лилю. – Какая ещё сестра? Вы ненормальная?

– Да это ты ненормальный, козёл! – прорвало Лилю. – Что тут происходит вообще, я не понимаю! Папуль, да скажи уже им! Или ты обиделся на меня за что-то? Но за что? Я же послушалась тебя, Мустанга дома оставила, на электричке сюда приехала! А салона красоты на месте не оказалось, представляешь? И Марат меня даже не предупредил!

– Это и видно, что не оказалось… – едко усмехнулся Арнольд.

Действительно, Лилю сейчас трудно было назвать красавицей – волосы её растрепались, шубка сбилась, тушь размазалась.

– Мустанг ещё какой-то… – тихо пробормотал Семён.

– Не какой-то, а моя машинка! Мне её папа подарил, между прочим!

– Ты подарил ей машину? – удивился Лилин «брат».

– Ты в своём уме, Макс?

– Слушай, отец, – Максим моргнул, – а может, действительно ты что-то от меня скрываешь, и эта ненормальная – твоя дочь?

– Так, мне надоела вся эта история! – сурово рявкнул Шатров. – Не говори чепухи, Макс! А вы оба, – он тяжёлым взглядом посмотрел на охранников, – кажется, забылись. За что я вам зарплату плачу? Разберитесь уже с этим наконец!

Лицо его брезгливо сморщилось, брови сдвинулись к переносице, а вокруг губ явно обозначилась синева. Лиля, которая к таким симптомам привыкла присматриваться, испугалась – даже больше за отца в этот момент, чем за собственное состояние.

– Папочка, сердце, да? – она бросилась к Шатрову, но была перехвачена по дороге Максимом. – Пусти меня, идиот! У него сердце больное, надо срочно лекарство дать!

– Кажется, лекарство тут кому-то другому требуется! – вцепившись в рукав Лилиной шубки, Максим хладнокровно потащил девушку к выходу. По дороге её перехватили охранники, железно стиснув за руки с обеих сторон, и повели к крутящимся дверям. Лиля кричала, царапалась, пыталась даже зубами ухватить Арнольда за паучьи пальцы, но тот оказался проворнее.

– И не смейте больше пускать сюда эту дамочку! – крикнул им вслед Максим.

Словно выпущенная верной рукой стрелка, пулей вылетела Лиля из дверей, пролетела несколько метров вперёд и растянулась в сугробе, не долетев пары шагов до бордюра. Её шапочка отлетела далеко в сторону, рукав шубки от хамского обращения с ним жалко повис, треснув по швам, а смазавшаяся косметика изменила лицо до неузнаваемости. Но страшнее всех физических потерь оказалось моральное состояние – никогда ещё за всю свою жизнь Лиля не испытывала таких сокрушительных эмоций! Ей хотелось выть в голос, рвать на себе волосы, громко и яростно топать ногами – в общем, совершать все те вещи, о которых она только читала в книгах и с которыми до этого дня ни разу не сталкивалась. И что ей в этот момент было до удивлённых взглядов прохожих, пробегающих мимо неё! Ничто не могло сейчас отвлечь девушку от ужаса и ненависти ко всему миру, посетивших её бедный организм – испачканный как снаружи, так и внутри.

– Вам помочь? – сердобольная тётка с огромным жёлтым пакетом в руке приостановила свой шаг. И уже потянулась было к Лиле, не дождавшись ответа, но та, жёстко встретив руку помощи, вскочила на ноги сама и в каком-то ослеплении кинулась обратно, сбивая с ног прохожих. Не добежав до стеклянной вертушки несколько шагов, Лиля упёрлась в каменный монумент, сверкающий улыбкой, презрительно изогнутой под пышноцветием усов.

– Куда? – голос Арнольда был сродни его хватке.

– Руки убери, сволочь!

И вновь Лиля была отброшена назад, но в этот раз клокочущая в ней ярость помогла ей удержаться на ногах. Ещё и ещё раз девушка, словно ослеплённый гневом бык, наскакивала на ненавистного человека, пытаясь пробить броню. Увы, каждая её попытка встречалась со всё более жёстким отпором.

Силы закончились в один момент. Вот только что Лиля слышала неистовое биение собственного сердечка, и вдруг руки её ослабли, а ноги, став похожими на кисель, потянули её вниз, к земле, и не осталось более энергии, чтобы сопротивляться этой слабости. Тяжёлым кулем повалилась Лиля в грязь и заскулила, завыла, как обиженный несправедливой хозяйкой щенок.