Александр Богданов - Доброе имя

Медицина была начальной и любимой, но совсем не единственной и не самой доходной сферой деятельности Сергея Аркадьевича. Он пробовал все, что шло в его руки. К концу девяностых Соловейчик был уже очень богат по российским меркам. Но в богатых странах его состояние выглядело довольно скромно. Поэтому следующее десятилетие он потратил на реализацию своей стратегии захвата западных компаний. Он приводил их на территорию бывшего СССР, становился ключевым партнером, а затем обменивал долю в дочерних компаниях на долю в уставном капитале головной компании. Затем он доводил свою долю в этих компаниях до заметной и уже тогда, позиционируя себя инвестором, привлекал отмытые деньги своих знакомых, получал контроль над компаниями, рожденными протестантской моралью. К двадцатым годам он был уже ровней крупнейшим богачам, но по старой привычке предпочитал действовать скрытно и извлекать прибыль не по схеме товар-деньги-товар или из ожиданий биржевых инвесторов, а из умения создать разветвленную сеть компаний, стать свободной от которой его партнеры были не в состоянии.

Сергей Аркадьевич внешне был непримечателен: невысокий, скорее худосочный, темноволосый, спокойный. Он носил очки еще со школы и в отличие от большинства очень любил эту деталь своего внешнего вида. С учетом его положения в обществе можно было бы сказать, что он скромен, поскольку вел он себя без явных и скрытых напоминаний, что его слово должно быть услышано и исполнено. Но как раз в этом и состояла сила и уверенность: с удовольствием или с недовольством другие подчинялись ему как вожаку в звериной стае. В ранней молодости девушки мало обращали на него внимание, но с годами интерес к нему возрастал, обгоняя его доходы. Он с удовольствием принимал этот интерес, и даже понимал, что подпитывается им, но никогда не использовал его настолько, чтобы нанести ущерб своим отношениям с женой – он любил ее и был верен ей. Постоянно попадались на его пути барышни, ставившие целью получить его для себя, и некоторые были довольно изобретательны, но результатом всех этих попыток стало только то, что Сергей Аркадьевич стал считать всех женщин существами жадными, эгоистичными и глупыми. В плохом настроении он зачислял в женскую команду и свою жену. А в обычное время он считал свою женитьбу главной удачей своей жизни. Глядя со стороны, невозможно было понять, почему, но Сергей Аркадьевич был уверен, а, значит, так оно и было. Женился он сразу после окончания института на сестре своего одногруппника, в которую влюбился практически сразу как ее увидел, а завоевывал целых два года. Она была хороша собой и остроумна, самостоятельна в принятии решений и их реализации, имела ясное понимание, чего хочет в жизни: она хотела заниматься наукой историей. После окончания института она поступила в аспирантуру и с тех пор занималась преподавательской деятельностью. Сергей Аркадьевич был очень рад, что его жена – не менее яркая, чем он сам, личность, а не его бледная тень или ходячее пособие по шикарной жизни. Правда, самостоятельность его жены и ее педагогическая профессия, как считал Соловейчик позднее, были виной неудач в воспитании собственных детей. Ольга так любила заниматься чужими детьми, что не научилась выделять своих. У Соловейчиков долго не было детей: вначале Ольга писала диссертацию, потом уже просто привычка задержали их появление на десять лет. До школы дети росли в окружении нянек и воспитателей и чувствовали себя оставленными собственной матерью. Сергей Аркадьевич с радостью пытался компенсировать им недостаток материнской заботы, но свободного времени у него было даже меньше, чем у его жены. Уже тогда дети заметно больше были привязаны к отцу, чем к матери. С началом школьной жизни мать стала воспитывать их лидерские качества, а поскольку лидер воспитывается только в коллективе, она помещала своих детей в разнообразные коллективы сверстников (художественные и театральные кружки, спортивные школы, летние лагеря), и либо сама фактически становилась вожатой в этих группах, распределяя свое участие в детях в соответствие с понятием коллективной справедливости – всем поровну, либо полностью устранялась от наблюдения и помощи своим детям, предполагая, что тем самым воспитывает самостоятельность. Но и то, и другое вызывало у детей лишь горечь, к которой они не могли привыкнуть. А особенно горько им было видеть энтузиазм, с каким их мать занимается своими студентами и аспирантами: ходит с ними в музеи и театры, организует капустники, пытается облегчить трагедии их личной жизни. Если Ольга мало интересовалась детьми, то Сергей Аркадьевич несмотря на его занятость интересовался ими всегда, что дети чувствовали. Дочь Мари так привыкла, что наибольшая радость для девочки – папино внимание, что, войдя в девичий возраст, только лишь заменила в своем представлении отца на других мужчин, которые ей нравились. И внимание с их стороны стало составлять ее главное удовольствие. А воспитание в коллективах привило ей убеждение, что чем больше у тебя друзей, тем лучше. В общем, когда родители схватились исправлять ее, было уже поздно. Единственное, что они смогли – это не отпускать ее надолго из-под своего надзора, так что даже учиться в университет ее отдали в родном городе. Если бы не это ограничение свободы, Мари чувствовала бы себя совершенно довольной своей жизнью.