Михаил Гаврилов - ИММЕРГОН. Не время для забвения

На государственные деньги началось благоустройство, причем не столиц и не главных улиц, а равномерно всей Империи со всеми ее поселками, фермами и закоулками. Знать была в ярости, но поделать с этим в открытую ничего не могла. А когда вместе с карманами стало происходить очищение еще и культурного характера, терпению пришел окончательный и бесповоротный конец.

Граф Тай, Князь Риджерд и Князь Бридо стали всерьез подумывать о свержении Императора. Все остальные пока еще только недовольно роптали. А эти трое долго думали и, наконец, началась осторожная информационная война среди знати. Когда в процессе нее они поняли, что сторонников у них гораздо больше, нежели противников, они выбрали самых влиятельных и пообещали, что с уходом Императора Империей будет управлять Конгломерат, озвучили потенциальные кандидатуры и условия.

Все было сыграно как по нотам. Им удалось все, кроме убийства самого Императора. Его Величество долго передавали с рук на руки, расплачиваясь за это жизнью, спасителей вырезали целыми семьями, а потом возникла критическая ситуация: когда Императора обложили со всех сторон, на пике событий в происходящее неожиданно ввязались те, кого не брали в расчет совершенно – Тэр и его люди.

Впрочем, князья и прочие власть предержащие добились своего – получили в свои руки все, о чем мечтали бессонными ночами. На престол взошел Конгломерат. И началась драка не на жизнь, а на смерть. Каждый мнил себя самым-самым, в Империи начались черные дни. Ничего непонимающие люди ощутили на себе все прелести произвола и прочих безобразий.

А господа уже рвали друг друга в клочья, все подозревали всех, Империя стала разваливаться, контроль, если это вообще когда-либо можно было назвать контролем, поплыл в неизвестном направлении. Лишь Хордо, Харузат и Снэдовия жили иначе, они сплотились, и с той стороны откровенно запахло угрозой. Знать призадумалась. Кто о чем, но крепко. Правда, от красивого полотна Фераур остались уже жалкие лоскуты…

Оберон долго рассказывал. Его «в двух словах» растянулось часа на два. И с каждым новым словом все сильнее кровь стыла в жилах.

– …и если с другими обстоит дело именно таким образом, то со Снэдовией все далеко не так просто. Согласно канонам Снэдовии, свержение правителя равно отцеубийству, которое считается у них тягчайшим преступлением и карается мучительной смертью. Вы этого не знали? Правитель для снэдов равен богу, что однажды уходит сам, выбирая приемника.

Страшное заключается в том, что назад дороги нет. Теперь подавляющее большинство жителей Империи являются для снэдов хуже животных или скорее чем-то вроде зловредных паразитов, которых необходимо уничтожить. Любым способом.

Собравшиеся похолодели. Даже Тэр Кловилен.

– Интересно было бы узнать, откуда у вас такая осведомленность относительно Снэдовии? – спросил кто-то.

– В этом нет ничего удивительного, – ответил Император. – Наш добрый Оберон рассказывал о своей родине…

Кирилл сидел в кресле, закинув ноги на подоконник, низкий, на уровне колен. За окном холодно, капли дождя бьют по стеклу. Рядом на столике нетронутая бутылка глона и фрукты. Он провел здесь уже несколько часов, намеренно выбрав самую отдаленную башню замка – излюбленное место Императора, перебирая в памяти все, что было сказано на совете в попытке осмыслить масштабы надвигающейся катастрофы.

Метель… При упоминании о ней большинство собравшихся выпало в осадок, и лишь малая толика переглянулась в недоумении. Было очевидно, что каждый испытал величайшее беспокойство, но никто ничего не спросил, будто опасаясь даже касаться этого вопроса.

Сегодня Кирилл проснулся от собственного вопля. Ему снова снились сожженные трупы. Кирилл бродил среди них, кого-то разыскивая, но никак не мог понять, кого же он ищет. При этом он испытывал острую тревогу, будто сделал что-то такое, чего делать было нельзя ни в коем случае. Но что? А потом Кирилл узнал один из трупов, затем еще один и еще… Пока он в замешательстве вертел головой, пошел снег, заметая страшное свидетельство… Чего? Что могло случиться? Что… Кирилл понял, что остался совершенно один на целом свете. И жив лишь потому, что… Он зашелся в крике.

Их убила не Метель, – подумал он, когда проснулся и вскочил с кровати. – Их убил я…

Кирилл так и не набрался смелости заикнуться на совете о том, что с ним происходит. Что он на грани. Ярослав поглядывал на него, словно ожидая что он все-таки расскажет о событии на площади, да так и не дождался. А еще этот Арион… Эти глаза-льдины, с легкостью пронизывающие черепную коробку. И ведь стелоиер явно догадывается о том, что твориться под ней… Или скорее знает. Может даже побольше самого Кирилла. Но он не сказал ни слова. Интересно почему?