Артём Савин - Смерть предпочитает убивать изнутри - Крах невежества

После приступа на Васильевском острове, меня сразу же отвезли в госпиталь, где меня постепенно откачали, а через два дня я и очнулся. Ко мне приходили полковник и Иван, пока я был без сознания, но больше внимания мне оказывали доктора и медсестры, проверяя мое состояние. Они не сомневались, что это симптомы онкологии, но подробностей не имели, пока я не показал им распечатанные бумаги и их копии на электронном носителе – результат работы аппарата Зеленкина. Решение очевидное – операция и химиотерапия, но такие сложные и дорогие вещи в их больнице не делали, нужно было специальное оборудование. Через какое-то время меня снова навестил Зорин и рассказал о том, что я, собственно говоря, пропустил.

После гибели Жнеца, как и предполагалось, зараженные перестали проявлять наступательную инициативу и стали скрываться при первом визуальном контакте с человеком, особенно когда людей было с десяток и больше. Прилетевшая вовремя вертолетная авиация оперативно зачистила городские кварталы от заражённых, стараясь не навредить инфраструктуре города. Немногие выжившие из других стран, кроме стран севера, стали стекаться в наши города, спасаясь от бесчисленных орд зараженных. На связь вышла Финляндия, Швеция, Норвегия, которые уверенно держали северные территории.

Полковник разговаривал со ставкой, и они условились принять меня в Москве, чтобывыяснить, что мне известно об этом заражении. Ученые начали делать открытия, находя взаимосвязь между зараженными и Жнецом. Но для начала мне предстояло серьезное лечение, чтобы можно было продлить мою жизнь.

Через два дня меня перевели в другую больницу, где работали лучшие, а может и единственные, хирурги и врачи-онкологи в городе. Операция прошла без каких-либо осложнений и приключений, все было четко по плану. Далее были два курса химиотерапии и небольшое восстановление. Снимки показали, что опухоль была удалена без проблем, однако метастазы все ещё оставались в организме. Как и говорил врач, вопрос о выздоровлении тут и не стоял, только продолжительность жизни.

Всего на восстановление у меня ушло полтора месяца. Тогда, в последний день в больнице, я стоял перед зеркалом, застегивая пальто, и молча рассматривал свою голову, которая на месте заживающего шва стала, наконец, зарастать волосами. Прическа была ужасной, и я закрыл её, надев бандану байкерской расцветки.

В Петербург пришла весна: растаял снег, солнце стало светить чаще, что совсем не свойственно Питерской серой погоде. Ученые беспокоились, что заражение снова пойдет по воздуху – теплому и влажному, но этого почему-то не происходило. В самом Питере полностью избавились от зараженных и их следов, постепенно налаживая инфраструктуру города и пригородов. Некоторые сгоревшие дома или целые кварталы были полностью снесены строителями, и теперь появилась много площадок для нового строительства в городе. Появилось транспортное сообщение с другими выжившими городами, и продуктовые магазины наполнились едой и товарами. Военные начали часто проводить рекогносцировку 2 2 Рекогносцировка – визуальное изучение противника и местности в целях уточнения принятого на карте решения. местности, патрулируя границы, но зараженные больше не нападали на Петербург после смерти Жнеца. В город вернулся свет, тепло, запустили интернет и некоторые интернет ресурсы, в том числе и социальные сети, но спрос на них упал. Люди стремились уйти от пережитого, больше общаясь и контактируя друг с другом.

Мне предстояла поездка в Москву и общение, если не с правительством, то уж точно с ведущими учеными-исследователями, которых могла интересовать информация по поводу стволовых клеток и слабых мест зараженных. Уже к концу апреля я вернулся, в теперь уже свою квартиру, так как хозяйку признали пропавшей без вести, а потом я начал собирать вещи.

Все время после больницы, я искал Александра, его семью, его девушку. Оказавшись в его доме, я не встретил никого, даже следов его присутствия тут не было. Военные, проверявшие этот дом, также не нашли следов выживших или зомбированных. На душе было грустно: «Несправедливо это – его не стало, а я продолжаю жить, несправедливо», – пробегало в моей голове.

В день моего отъезда, в позднее время весны, я весь день гулял по Питеру ирассматривал его достопримечательности, будто видел их в последний раз.

Возле Дворцовой площади я встретился с одним странным стариком.

– Ты! Да-да, ты! Слушай, – обратился ко мне он. Человек был одет в лохмотья, небольшого роста и сутулый, но это никак не мешало ему активно жестикулировать руками и перемещаться взад и вперед, доказывая мне свою правоту. Несмотря на это, я был единственным человеком на площади, кто с ним общался, остальные будто бы не слышали его и не видели. – Грядет эпоха новая, знай же! Придет безликий, явится армия его металлом сотканная. На закате апокалипсиса сверкнут лучи железного огня, и внемлют люди голосу разума и логики, что этот безликий принесет. Будет новый страж и новая эпоха для всех живущих на земле!