Дмитрий Свиридов - Сновида. Рассказы

Но однажды я был свидетелем и отчасти стал причиной того, как высокие стороны, забыв взаимные обиды и противоречия, сумели объединиться и выступить единым фронтом для защиты общих интересов.

Я приехал домой с работы и по дороге от станции увидел в траве очень необычного кота. Кот был весьма распространённой у нас серо-зеленоватой масти с чёрными полосками, только полоски на спине были не поперёк, а вдоль. К тому же не совсем привычное сухощавое телосложение и изящная форма черепа наводили на мысль о некой породистости. Он не боялся меня, легко позволив взять себя на руки. Не знаю, о чём думала моя голова, но мне тогда почему-то показалось, что кот голоден и я приволок его домой. Я усадил нового знакомца на заднем крыльце, я выложил перед ним на блюдце пакетик кошачьего корма, как вдруг появились Ума и Тимофей. Ума, заходясь лаем, погнала бросившегося наутёк чужого кота, а Тимоха колобком катился вслед за Умой и его хвост, торчавший трубой, выглядел весьма воинственно. С одной стороны, мне было жаль горемыку, с другой стороны я чувствовал себя несколько неловко перед Умой и Тимофеем. Кажется, я необдуманными действиями как-то нарушил их конституционные права.

Мишка очень любит гулять. Стоит только появиться во дворе с поводком и ошейником в руках, он начинает вести себя как щенок. Серьёзный и суровый пёс крутится повизгивая, трётся об ноги так, что можно упасть, хватает зубами длинный повод из брезентового ремня и тянет за него к калитке. Больших усилий стоит усадить Мишку, чтобы одеть ошейник.

Ещё бы! Прогулки за пределы двора для него не слишком частое событие. Самым обычным его развлечением является лай. Вообще, если у вас слабые нервы или вы просто не выносите собачий лай, то заводить немецкую овчарку я вам не советую. Гавкают они много, основательно, подолгу и по любому поводу. Вот, например, наш Мишка. Он может долго, до получаса, тоненьким щенячьим голосом, лаять на забытую во дворе лопату. Сложно даже представить себе мотивы такого странного поведения. Он таскает этот предмет садового инвентаря по двору, скребёт лапой, пока кто-нибудь из нас не отнимет у него лопату и не спрячет её в чулан. Может это след какой-то детской моральной травмы?

Первые сотни метров Мишка торопится, натягивая поводок, обнюхивает все попадающиеся по дороге столбы, кусты, деревья и кочки, то и дело задирает лапу. Наконец дикий зов инстинктов удовлетворён и служебный пёс вспоминает о долге и дисциплине. Он не любит ходить «рядом», то есть у ноги и занимает эту позицию только при приближении людей. Я наматываю поводок на руку, чтобы не пугать народ, и стараюсь обвести Мишку стороной. Он идёт спокойно, не проявляя никакого интереса к встречным людям. Но если встречаются собаки…

…Со временем Миша перестал обращать внимание на брёх карманных дрищтерьеров. Хозяева собак покрупнее сами стараются держаться подальше от неприятностей – мы видим друг друга издалека и не допускаем опасного сближения. Однако, если встречаются бродячие собаки, то Миша не упустит возможности поскандалить. Беспризорники облаивают аристократа с безопасного расстояния, по-видимому выкрикивая что-то очень обидное и возмутительное, а он злится, рвётся с поводка и отгавкивается в ответ, нагоняя жуть на прохожих. Тут уж убеждения на него не действуют и единственный выход, это ухватить Мишку за ошейник и постараться как можно быстрее утащить его. Но дрянные шавки так просто не отстанут – им явно доставляет удовольствие безнаказанно поносить порядочного и благовоспитанного домашнего пса. И долго ещё будет раздаваться из глубины дворов их подлый лай, а наш фон Вишенхофф будет нервничать и оборачиваться.

По дороге в школу где учится дочь строят новый дом. На стройке завелись два довольно крупных, размером и внешностью сильно смахивающих на лабрадора, совершенно одинаковых чёрных пса. Не иначе их бабка согрешила с лабрадором. Но от спокойной и дружелюбной породы им досталась лишь внешность. Злобным и склочным характером они походили на дворовую шпану. Каждый раз, когда мы с Мишенькой проходили мимо, два чёрных негодяя выкатывались из подворотни и, далеко провожая, облаивали нас, брызжа слюной. Они близко подскакивали к моему мальчику, щёлкая пастями, и всем своим видом давали понять, что не прочь подраться.

А Миша… А что Миша? Его свобода была ограничена строгим ошейником и моей стодвадцатикилограммовой тушей (я мужчина довольно крупный и даже немножко пузатый). Хорошему мальчику оставалась только яростно рычать и, пылая праведным гневом требовать сатисфакции за нанесённые оскорбления. Ну что же, когда дело касается чести семьи приходится принимать крутые решения.