Дмитрий Свиридов - Сновида. Рассказы

Всё хорошо, что хорошо кончается. Умка подтвердила справедливость поговорки «заживает как на собаке». Благодаря усиленному пайку она быстро восстановила физическую форму и упитанность, но её нежная психика пережила тяжёлую травму, и ещё долго наша питомица боялась отходить далеко от дома даже на поводке, начиная упираться всеми четырьмя лапами и жалобно выть уже в ста шагах от калитки.

…Артур Аз Асирис фон Вишенхофф. Такое имя было написано в его паспорте. Он был черезвычайно трогателен, породист и носат. «Мы зовём его Малыш» – представила заводчица четырёхмесячного пащенка длинношерстной немецкой овчарки. Чёрный с рыжими подпалинами кобелёк, величиной с нашу Умку, по-юношески угловатый и нескладный, смешно разбрасывал при ходьбе свои непослушные конечности. Худющий, но с толстыми лапами, он всё норовил спрятаться от нас за хозяйку, путая ноги женщины поводком, в то время как его большая, похожая на медведицу мама, спокойно, с горделивым достоинством сидела рядом.

Поскольку вопрос о необходимости сторожевой собаки стоял по-прежнему остро, мы всё-таки решились на очередное увеличение нашего семейства. И на этот раз не стали рисковать. Выбор был между немецкой и восточно-европейской овчаркой. Мы внимательно просматривали сайты известных питомников, почти остановившись на знаменитом «Лютаре» – великом родоначальнике всей восточно-европейской породы. Но, по-видимому, сыну на роду было написано стать главным заводчиком скотины в нашем доме. Он нашёл на сайте с частными объявлениями фотографию с полдюжиной милых пушистых колобков, которых совсем недорого распродавали всего в пятнадцати минутах езды на электричке. После созвона, оказалось, что остался единственный мальчик, и мы с детьми, не откладывая в долгий ящик, отправились за ним.

Малыш был любимчиком заводчицы и от того задержался в родном доме дольше своих братьев и сестер. Он не хотел уходить, упирался и ложился на асфальт, поэтому прежняя хозяйка довела его до станции. Ещё не доехав до дома, мы точно знали, что назовём его Мишкой. Ну не называть же этого симпатягу с большущими, мохнатыми, стоячими ушами: Артур! Внешностью и манерами он напоминал медвежонка, к тому же Артур на языке древних кельтов это и есть медведь. Потому – Мишка.

Первый день в своём новом доме Мишка, нахохлившись, просидел в уголке, с недоверием исподлобья поглядывая на окружающих, но лакомства и внимание со стороны нашей дочери быстро сделали своё дело. Ума приняла новенького в целом не плохо. Правда, находясь на положении примы, она очень ревновала и стоило только кому-нибудь погладить Мишу, Умка тут же оттирала его в сторону, тоже требуя ласки.

Мишка.

А вот с Тимохой отношения сразу не заладились. Нелады эти, как правило заканчивались для Мишки расцарапанным носом. Кот строго следил за сохранением своего авторитета и соблюдением субординации, но трон под королём уже закачался. Мишка, воспитанный среди себе подобных, имел чёткое представление о том, какое место должен занимать кот в домашней табели о рангах.

Наш будущий суровый страж рос как сказочный богатырь, не по дням, а по часам, быстро достигнув верхней границы стандартов породы. Он весело носился за Умой, с удовольствием принимая предлагаемые ею игры. Несмотря на превосходство в весе и размере, он вдвое проигрывал ей в скорости и в десять раз в ловкости. Хитрая бестия удумала прямо-таки иезуитский трюк. Когда наступало время кормёжки и собакам выносили миски с едой, Ума моментально проглотив мясо из своей, внезапно срывалась с места и захлёбываясь лаем неслась в самый дальний угол двора. Мишка естественно бежал за ней, а Умка стремглав летела обратно, и пока наш неуклюжий увалень возвращался, успевала сожрать всё мясо из его миски.

– Обжираешь ребёнка, падла! – гоняя Умку веником ругалась жена, пресекая подлые манёвры. Мишка по-прежнему был плоский как лещ, поэтому мы очень следили за его питанием.

К зиме Мишка отрастил густой подшёрсток, став ещё лохматей. До минус 20°С он спал на снегу, даже не заходя в будку, и великолепно смотрелся со снежинками в роскошной чёрно-рыжей гриве. Он очень любил приходить в дом – ненадолго, на пол-часика. Потом сам просился на улицу, ему было жарко в такой пушистой шубе. Умка, как ревнивая баба, всячески старалась, чтобы Мишка ушёл пораньше. Лукавая шельма, то начинала подначивать, устраивая борьбу с грызнёй в надежде, что Мишку выгонят, то сама бежала к парадной двери, вытягивая наивного дурачка во двор, и тут же скреблась в заднюю дверь, повизгивая, чтобы впустили. Уму быстро раскусили, и теперь в случае любых провокаций её с позором вышвыривали на мороз. А я с тех пор стал ласково именовать её своей Шельмой.