Замирбек Осоров - Как Кыргызстан полюбил Европу и что из этого вышло. Современные сказки Ала-Тоо

Очень скоро очередь дошла и до сотен и сотен фабрик и заводов, в том числе и Автомаш, и Сетунь, до тысяч колхозов, совхозов, МТСов, РТСов – до самых последних стригпунктов и заготконтор и кошар на джайлоо, которые были разбазарены в свое время нашим первым «самым умным» президентом и последующими президентами – до всех дотянула костлявые руки проклятая баба – до махинаций с землями, нацвалютой, банковскими кредитами, ячейками, и Дача -Суу, и дом Максима, и личный дом в Госрезиденции и прочее и прочее. Опять же были осуждены и посажены за решетку тысячу людей, но в итоге справедливость была восстановлена – ведь совершенные преступления не имеют срока давности.

Вот так по воле Золотой рыбки наша страна наконец-то получила президента и лидера, который исправил все трагические и жестокие ошибки, допущенные нашими прежними горе-президентами, и заслужила вечную любовь и благодарность кыргызского народа.

2019.

(глубоководная сказка)

Странные существа обитали на дне океана. Это было царство сплошной непроглядной тьмы. Сквозь толщу соленых вод к ним не проникал ни свет, не тепло. Они и понятия не имели об этом. Точно также им неведомы были и вольный ветерок, гуляющий по-над синими волнам, и взмывающая в голубое небо белоснежная чайка, и вечерняя заря, и прочие прелести верхнего мира. Все, кто населяли подводный мир на такой глубине, были на редкость уродливы и безобразны. Ни цвета тебе, ни формы, ни характера – какие-то вязкие, бесформенные существа, липкие и ползучие, – один краше другого. Их было очень много: удильщиков, фонарщиков, каракатиц – угреобразных, крабообразных, студнеобразных и черт знает еще каких. Единственное, что их всех более или менее роднило, это, пожалуй, огромные страшные рты, усеянные непомерно большими зубами, да еще выпученные «телескопические» глаза. Встреться с какой-нибудь из этих страхолюдин обыкновенная сельдь или треска, последние наверняка бы попадали со смеху, если бы не умерли со страху. Но этого к счастью не происходило, поскольку и сельдь, и треска жили высоко наверху, в освещенных лучами солнца водах. Там же резвились и стройные дельфины, и летучие рыбы, и скумбрии, и хересы, и палтусы, и множество других симпатичных обитателей океана, хорошо всем известных.

Но глубоководные создания, несмотря на свое уродство, были чрезвычайно высокого мнения относительно собственной персоны, твердо были уверены, что кроме их непроглядного царства нет и не может быть решительно ничего, как если бы вселенная ограничивалась одним лишь дном океана и что самое возмутительное, считали себя писанными красавцами и красавицами. «Ах, какая у меня челочка, какие зубки, какой хвостик!» – только и слышалось по всей глубоководной восклицания глупых удильщиц. Нравы их были под стать их внешности – ужасные. На такой глубине не растут водоросли, да и вообще, морское дно напоминало бесконечную мертвую пустыню. Вот почему им не оставалось ничего, кроме как безжалостного поедания друг друга. Да еще, время от времени, они перебивались тем, что сыпалось на них сверху как дождь или манна небесная – это были разнообразные остатки от пищи дельфинов, китов, верховых рыб. Словом, жизнь глубоководного царства шла своим чередом, ни тебе приливов, ни отливов, ни бурь, ни ураганов – только вечная стылая рябь и тишь. Поскольку не было ничего, что могло бы указать на ход времени, оно также для них как бы не существовало – ни дней, ни ночей, ни лета, ни зимы. Только взметнется где-нибудь на мгновение густой придонный ил, раздастся страшное щелканье зубов, а потом – смачное чавканье ненасытных челюстей. И снова тишина.

И все же, несмотря на свои злобные нравы, обитатели подводного царства любили иногда собираться вместе, поговорить, позубоскалить, особенно после удачной охоты или после обильного «дождя», даром что ли их природа наделила такими огромными в полтела, и даже более, ртами. Но говорить при такой жизни, сами понимаете, было решительно не о чем. Поэтому излюбленной темой послеполуденных бесед удильщиков, каракатиц, фонарщиков, морских сколопендр были всевозможные сплетни со всего глубоководного царства. Свет не видел таких сплетников!

Бывало иногда хитрый удильщик такое наговаривал глупой камбале, что та заслушавшись, охая и ахая, даже не замечала, как хищник заглатывал ее всю целиком своей громадной пастью. После чего удильщик, весьма довольный, потирая свой живот, снова зажигал небольшую лучину над головой, оглядываясь вокруг, не подвернется ли кто-нибудь еще, чтобы дорассказать то, что он не успел камбале. Среди глубоководных созданий выделялась придонная пиявка. Напоминала она чем-то распухший дамский сапог. Страшное это было существо, когда она неслась на бедную жертву с широко раздвинутой пастью, за режущими пластинами в горле были видны все ее внутренности. На жертв покрупней и более сильных она умела подладиться: присасывалась незаметно и отпадала только досыта испив чужой крови. Ах, как она умела кокетничать и веселиться после всего этого, как будто ничего и не произошло, даже на короткое время влюблялась в свою обескровленную жертву. Был среди них и не менее отвратительный подводный рачок, клацающий клешнями беспрестанно при вихляющей своей походке. У него за непробиваемо жестким хитиновым покровом не было вообще ни капли крови. Ему-то уж совершенно не за чем было враждовать с пиявкой. И они и были в самых теплых отношениях друг с другом, даже устраивали совместные коллективные охоты. Пиявка высасывала кровь жертвы, а рачок, орудуя клешнями, доедал остальное. Была среди глубоководных обитателей и добрейшая на вид рыба-губошлеп. Нижняя губа ее большого обвислого рта несколько выступала вперед. У нее не было зубов, но зубоскалить она умела почище других – тихо, неприметно, исподволь – особенно после того, как туго-натуго набивала свой желудок, всякими мелкими червячками и нечистотами придонного ила, загребая его и процеживая сквозь щетину ковшеобразного рта.