Антонина Иванова - Не называй его Титаником

В глазах Джона появились озорные огоньки, и он выпалил:

– Простушка.

– Простушка… Это кто…

– Старая лошадь-циркачка, с которой нас свела судьба.

Удивленный взгляд Клер побудил Джона воскресить давние воспоминания. И он с неуемным выплеском стал рассказывать о своем безрадостном детстве, дружбе с цирковой лошадью.

Клер с пониманием слушала юношу.

– Ты видел свою маму. У тебя есть с кем её сравнивать. Я маму совсем не видела. Она только подарила мне жизнь и ушла… – тихо произнесла девушка. Но в её голосе не чувствовалось горечи утраты. – Со мной с самого рождения находится папина сестра, тетушка Анат. Она добрая, заботливая. Наверное, такой и должна быть мама.

– Наверное… – неуверенно подтвердил Джон. И, как бы сочувствуя им обоим, подумал: «Вот и с Клер у нас общая отметина судьбы». И в сердечном порыве, вдохновенно произнес: – А ты похожа на мою маму… – смутившись, уточнил: – То есть на Мадонну… Ну, на ту Богородицу… – запутавшись в сравнении близких ему образов Джон растерянно замолчал. В этот вечер общения у Джона появилось ощущение такой близости, будто Клер давно была самым родным для него человеком. А ещё он почувствовал, что и Клер была в душевной доверительности к нему. Блеск в её глазах, лёгкое касание её рук вдохновляли на ответное чувство.

Сказанное девушкой «До завтра» зовущим и манящим звучало в его душе.

Весь день Джон прибывал в ожидании.

Появление в дверях Клер вызвало облегченный выдох и эйфорию чувств.

Этот вечер, а затем и следующий, и следующий… были радостными и полны ожиданием. Ведь каждый вечер прощаясь, Клер говорила «До завтра».

В Клер Джона восхищало всё. А её начитанность стало насущной потребностью в его непросветленной жизни. Ему так хотелось красиво говорить, выражать складно свои мысли. Ведь его косноязычность мешала в полной мере насладиться упоением их встреч. Увлекающие беседы Клер открывали перед ним совсем иное миропонимание. Всё, чем обогащала его Клер, в его семнадцать лет становилось откровением. Он удивлялся, обнаруживая в себе качества, о которых и не подозревал. Клер его подняла в его же глазах.

И было тягостно расставаться, когда Клер сказала, что каникулы закончились, и ей надо уезжать в колледж. Последний вечер они провели почти в молчаливом отчаянии. Глаза Клер уже не излучали радостного излучения. Не ощущалось и великолепия в природе. Односложные, чередующие с междометиями ответы Джона вызывали трогательную улыбку у Клер. Прощаясь, Клер подарила ему книгу и поцеловала в щеку. От волнения у Джона навернулись слезы.

– Я напишу тебе. Обязательно, – в голосе девушки было столько искренности и сердечности, что у Джона всё замерло внутри. И он уже не сомневался в чувстве, которое делало его жизнь осмысленной.

Зная, что Клер уехала, однако при каждом звуке колокольчика Джон с надеждой смотрел на дверь.

Пережидать разлуку помогала подаренная Клер книга. Читая её, Джон вновь переживал эпизоды своего жалкого детства. Отвага маленького героя, его выживаемость в сложных обстоятельствах были сродни ему. Книга по праву была путеводителем в противоречивом мире и людей. Ведь закон джунглей «Право сильнейшего» походил на человеческий, о котором ему толковал отец.

Как-то в лавку зашёл сосед-торговец. Джон в придыхании посмотрел на входную дверь. Но Клер там не было. Осмотрев товар, трейдер подошел к нему и, молча, положил пе-ред ним сложенный листок. Не говоря ни слова, торговец резко повернулся и вышел. Джон, волнуясь, развернул белый листок. «Здравствуй, Джон. Я обещала написать, и вот пишу. У меня в разгаре учебная пора. Появились новые предметы. Особенно меня заинтересовали занятия по естествознанию. Возможно твои рассказы о ваших прогулках с Простушкой побудили и меня увлечься этой наукой. Я вспоминаю и наши прогулки. Если сочтешь не затруднительным, напиши, какие ещё изумительные поделки ты сделал. Джон, я рада нашему знакомству».

Каждое слово в письме отдавалось в душе Джона ликованием. Клер спрашивает о новых изделиях. Будут. Много. И во всех будет отражаться её красота. И воодушевление взорвало Джона. Всплеск активности, подпитанный посланием Клер, вылился в новые формы, новые творческие идеи. Мыльные поделки восхищали покупателей.

А Мистер Мур не вдавался в причины столь повышенной креативности Джона. Для него главным было покупаемость его товара. А товар мистера Мура стал покупаемым не только в их округе. Мыльные фигурки, упако-ванные в красочные коробочки, пользовались огромным успехом уже и в соседних штатах. Мыльное производство тоже ширилось.