Анна Рунцо - Драконаполис. Первые искры

– И очень даже хорошо, что они это осознали и утратили слепую веру печатному слову, – обрадовался Сева, прижав широко раскрытую ладонь к груди. – Они изучают разные трактовки исторических событий, но я объясняю, на чём они основаны, и предлагаю самим пофантазировать, какие выводы можно сделать из тех исторических находок или фактов, которые никак не вписываются в официальную историческую версию. Вы не представляете, какие ребята теории придумывают! Только успевай записывать, а потом хоть публикуй. Может быть, некоторые теории ближе к исторической правде, чем сказки Карамзина.

Сева проникновенно посмотрел ей в глаза, напрасно пытаясь разглядеть хотя бы тень колебания. Директриса оставалась серьёзной. После паузы она добавила:

– О трактовке каких исторических находок новейшей истории Вы предлагаете им подумать? – Ирина Алексеевна говорила всё тише, и тем сильнее звенела тишина в паузах.

– Ну как! Смотрите, есть статьи в газетах, есть логика событий, есть закономерности. Есть источники на иностранном языке, в конце концов. Там, конечно, тоже не слишком…

– Хватит! – вдруг рявкнула женщина. – Вы не на журфаке МГУ преподаёте. Вы работаете с детьми. Думаете, Вы добро им делаете? И себе? И школе? – добавила она, возвращая самообладание. – Я буду приходить к Вам на занятия и беседовать с ребятами. Если ничего не изменится, придётся нам расстаться. – Она снова внимательно посмотрела Севе в глаза, как будто прикидывая, не стоит ли его уволить прямо сейчас от греха подальше.

После этого разговора Сева ровно ничего не изменил в своей изначально придуманной программе преподавания. Кроме того, многие его ученики уже больше месяца работали над своими проектами, раскручивая события истории как детективный сюжет. Прекратить всё сейчас было невозможно: они навсегда потеряют интерес к истории и уважение к нему. Последнее было особенно Севе неприятно. Презентация результатов их работы была назначена на последнюю неделю перед каникулами, а именно на девятнадцатое марта. Рассказал ли кто про это Ирине Алексеевне или так и вправду совпало, но за три часа до урока она сообщила Севе, что на занятии будет присутствовать комиссия из Минобразования.

– Уж постарайтесь произвести на них правильное впечатление, – напутствовала она его почти ласково. Даже почудилось некое сочувствие в её взгляде.

Для сочувствия были все основания. Уже ничего нельзя было поменять. Вряд ли поборники тестов, проверяющих краткосрочную память на даты и заумные названия форм правления, проникнутся его методами.

Сева более-менее знал, о чём будут выступления всех ребят, которые всерьёз заинтересовались историческими исследованиями. Кроме Вити. Витя совсем с ним не советовался, и Сева даже предположить не мог, о чём тот будет рассказывать. Это немного беспокоило, ведь его провал перед комиссией мог стать для Севиного учительства фатальным. А он почему-то уже стал держаться за это место.

Из всего класса расследование официальных исторических версий провели всего шестеро. Причём одному парню родители запретили выступать на уроке, как только узнали про комиссию.

Первой излагала свою версию Александра. Больших открытий она не сделала, но преподносила себя умело. Предсказуемо она рассуждала о том, кто был настоящим отцом Павла I, с удовольствием разбирая романы Екатерины II, как доказанные, так и потенциальные. Получилось довольно эффектно. Бойкие Сашины ответы на вопросы гостей даже убедили их, что, изучая материал для своего исследования, девочка подготовилась к тесту по истории любой сложности.

За ней было ещё несколько выступлений, более глубоких, чем история запутанной личной жизни великой императрицы, и лучше доказательно обоснованных. Однако переплюнуть Сашино выступление пока никому не удавалось. Комиссия начала скучать и раздражаться, утомившись следить за сложными объяснениями. Витя был последним. Бледнее обычного, он тем не менее выглядел довольно уверенно. Он единственный озаботился принести ноутбук и подготовил презентацию со слайдами. Его речь длилась не больше пятнадцати минут, но всё это время Сева почти не дышал.

Витя начал голосом усталого фокусника, дающего предпоследнее представление и знающего, что его трюки хороши, как бы ни приняла его публика.

– Когда я начал своё исследование, я подумал: почему в истории всё вечно шло не так, как все полагали? Считали, что империя будет всегда, а тут – хоба! – и нет никакой империи. Прискакали варвары, ночью напали, всех перерезали, всё разграбили и камня на камне от этой империи не оставили, а те, кто императору присягали на верность, быстренько присягнули кому-то ещё. Если так разобраться, ход истории меняли обычные люди вроде Спартака. И рушилось-то всё из-за фигни.