Дмитрий Бушный - Два месяца в Техасе

– Завидуй, ушлепок!

В раздевалке было шумно и душно, смердело потом и грязными носками. Кто-то периодически нарочито громко и протяжно рыгал, и каждый раз это встречалось хохотом.

Парень-италоамериканец по имени Рэнди Манкузо демонстрировал присутствующим девичьи трусики, держа их над головой как победное знамя.

– Ты че, девчачьи труселя носишь?! – удивился кто-то.

– Кретин! – оскорбился Манкузо. – Это трофей!.. У меня есть обычай. Каждый раз как пропрессую очередную девчонку, забираю ее трусики.

– Да? И чьи ж это трусишки?

– Келли Томпсон.

Раздевалка взорвалась комментариями:

– Это Четырехглазка из выпускного, что ли?

– Ф-у-у-у!!

– Да ты извращенец, Рэнди!

– Мужики, ничего вы не понимаете! Она же синиор 14 14 «Синиор» (англ. «Senior») – студентка двенадцатого, выпускного, класса. ! Это ключевой момент, – заявил Манкузо.

– …она без ума от меня, – рассказывал тем временем в другом конце раздевалки высокий коротко подстриженный блондин по имени Чед Мейнард. – Сам поражаюсь, как мне так удалось приручить ее. Ревняшки по каждому пустяку! Серьезно!..

– Кстати! – воскликнул Манкузо, убирая трофейные девичьи трусики в задний карман джинсов. – Новую медсестру видали? Правда на Синди Кроуфорд 15 15 Синди Кроуфорд – американская супермодель. похожа? Может, попробовать с ней замутить, а? Что скажете?

– Потом нам ее труселя покажешь! – заржал кто-то.

Переодевшись, я поспешил прочь из раздевалки. Забросил физкультурную форму в свой локер. В коридоре был питьевой фонтанчик, я вдоволь напился из него и поспешил на следующий урок – литературу.

Я влетел в класс за полминуты до звонка. Учительница – звали ее миссис Вальехо – уже что-то писала на доске. Я уселся за первую попавшуюся свободную парту. Учительница повернулась. Огромные очки в роговой оправе, черные волосы собраны пучком на затылке, строгое длинное платье дизайна середины прошлого века.

После переклички учительница устало произнесла:

– Сегодня будем говорить о трагедиях Шекспира. Перепишите с доски три периода творчества Уильяма Шекспира. Они принадлежат ко второму периоду его творчества, продлившемуся с тысяча шестьсот первого года по тысяча шестьсот восьмой год. Мы рассмотрим такие великие творения как «Гамлет», «Отелло», «Король Лир» и «Макбет»… Итак… Чего ты тянешь руку, Чан? Выйти хочешь? – обратилась она к благообразного вида афроамериканцу на предпоследней парте.

– Хочу высказаться по поводу «Отелло», мэм.

– Ну, выскажись, – без энтузиазма сказала миссис Вальехо.

– Знаете, не понимаю я его, этого Отелло! Не, ну серьезно! Какого фига он так взбычился из-за этой чиксы?.. Как ее там?..

– Дездемона, – подсказал кто-то.

– Точно, Дездемона! – продолжал афроамериканец. – Наставила она ему рога, большое дело! Да и положил бы на это! По статистике супружеские измены характерны для каждого четвертого брака!..

– Каждого третьего, – поправил кто-то из класса.

– Во-во, точно! Забил бы на нее, да наставил сам – в отместку! Ну, или же развелся на худой конец! На фига он ее пришил, объясните мне! Такое влипалово! И герлуху сгубил, и себя затухлил! Не знаю, какие там у них тогда законы были, но наверняка ему пожизненное влепят! Как минимум!.. А ведь реальный мэн был! Кентовый вояка!.. Прикиньте, как бы сократилось население Земли, если б все мужья со своими женами так поступали! Лично я вот боюсь представить!.. Я все сказал.

– Тебе следует написать трактат о супружеских изменах, Чан. Ты неплохо разбираешься в этом вопросе, – холодно произнесла миссис Вальехо. – Неужели ты «Отелло» читал?

– Я фильм смотрел.

Класс разразился хохотом.

– Продолжаем урок, – процедила миссис Вальехо.

Во время перемены я встретил Мэгги в коридоре.

– Жду после уроков на парковке, – скороговоркой проговорила она и моментально затерялась в потоке студентов.

Я глянул в бумажку с расписанием. Следующим уроком у меня значилась история.

На доске мелом крупными буквами было написано: «BOOBS! 16 16 «Boobs!» (англ.) – «Сиськи!» ». Учитель истории, невысокий плешивый мужчина лет пятидесяти, заметил надпись сразу как вошел в класс. Положив дипломат на учительский стол, он взял тряпку и с видом тотального омерзения стер с доски.

– Кто написал эту похабень? – обратился к классу учитель. – Хотя знаю, бесполезно спрашивать. Вы трусы, не сознаетесь! И эта надпись – символ вашего морального разложения! Благодаря субъектам, которые пишут подобные срамности, наша школа стабильно в рейтинге худших школ штата! – учитель достал из шкафа в углу класса карту мира, свернутую в трубочку. – Вы двое! Прикрепите!