Джеймс Уиллард Шульц - В Великом лесу апачей

Я мог теперь вернуться в свой домик, но задержался , чтобы осмотреть страну, лежавшую подо мной. Далеко на севере, за простиравшейся на сотни миль обширной серой пустыней, я мог видеть утесы, обиталище индейцев хопи; немного ближе, на северо-восток – холмы, где жили зуньи. На востоке, где был уже Нью-Мексико, больше чем в сотне миль от меня возвышался угрюмый, поросший темным лесом хребет Моголлон. На юге, за сотнями миль зеленого леса, извивались отроги гор Грэхема, скрывавшие от меня жаркие земли – даже если бы я мог разглядеть с расстояния в триста миль пустыни Олд-Мексико. Дальше, на запад, горы Сьерра Анчес скрывали от меня большое озеро Рузвельта. Но я и так видел его фотографии, фото его большой плотины, как и фото бескрайних полей пшеницы, люцерны, хлопка и фруктовых садов, растущих благодаря его воде. Некоторые из наших солдат – я это точно знал – день и ночь охраняли плотину от немецких диверсантов, которые могли ее разрушить. А мы, пожарные, были здесь, на вершинах хребта, и должны были следить за тем, чтобы пожар не опустошил большой лес и не дал тем самым пересохнуть рекам, питающим эту удивительную ирригационную систему.

Прямо подо мной, на восток, брал начало приток Черной реки, а к югу и к западу – два притока Белой реки, основных источников воды для этого озера с высокой плотиной. И я сказал себе, что не допущу, чтобы огонь уничтожил лес, в котором берут начало сотни ручьев.

Пожарные, служившие до меня, рассказывали о том, что находили в горах, у самой наблюдательной станции, маленькие бусинки из бирюзы или черного камня. Я вышел из здания станции и начал кончиком ножа ковырять землю и камешки, нанесенные ветром в щели в скале, и меньше чем через две минуты нашел две черные каменные бусинки – одна из них была такой маленькой, что я смог взять ее, только подцепив кончиком ножа, и не стал класть ее обратно на камень, чтобы не потерять. Я принес ее в здание станции и с помощью диаграммы измерил. Оказалось, что она была диаметром в одну шестнадцатую дюйма и толщиной меньше чем одна тридцать вторая дюйма (1,6 и 0,8мм соответственно), а отверстие в ней было таким маленьким, что не пропускало обычную булавку. Меня это заинтересовало. Я задался вопросом – зачем индейцы оставили здесь эти бусинки, и какие именно индейцы это были? И как давно? И как могли они отполировать такие маленькие украшения?

Я положил свои находки в конверт лесной службы и вышел поискать еще. Было около пяти часов, и я ковырялся среди скал и камней, пока было достаточно светло. Когда, наконец, мне пришлось уйти, моя добыча пополнилась двумя наконечниками для стрел – один был из материала, похожего на стекло, а другой из красного кремня, и пятьюдесятью тремя бусинками из черного, красного, серого и желтого камня – ни одна из них не была больше четверти дюйма диаметром, средний их размер был в одну восьмую дюйма. Это был успех, которого я не мог ожидать. Это было то, что поможет мне скоротать дни, пока я буду наблюдать за лесом. Я думал, что, хорошенько покопавшись, я смогу найти много интересных вещей, сделанных индейцами.

Я пошел вниз, чтобы переночевать, и на краю поляны, где стояла хижина, я вдруг замер: я заметил, что что-то быстро скользнуло в тень елей позади хижины, и это имело, насколько смог я заметить, очертания человека!

Испугался ли я того, что успел заметить? Я очень испугался, и сердце мое колотилось так, что мне казалось, что оно выскочит мне в горло и задушит меня. Тенью, которую я заметил, был человек! И он явно не был другом, иначе не скрылся бы при моем приближении. И, хотя двигался он очень быстро, я совершенно не слышал звука его шагов. Должно быть, подумал я, это апач. Один из тех отступников, которые, несмотря на бдительность солдат, время от времени так или иначе завладевают оружием и патронами и уползают на свою собственную тропу войны.

Я не знал, что делать. Но, долго простояв, вслушиваясь и всматриваясь в ночную тьму, я, наконец, добежал до хижины, вскочил в нее, захлопнул дверь и запер ее. Тут мне внезапно пришла в голову мысль – я не должен зажигать свет! Я мог завесить окна полотенцами для посуды, но между бревнами, из которых были сложены стены хижины, были большие щели, которые я не мог никак прикрыть, и через них враг мог увидеть и подстрелить меня, как только я зажгу свет. Я сел на койку и снял ботинки, а потом с ружьем в руке стал пробираться от одной стены к другой, пытаясь сквозь щели что-нибудь разглядеть; с таким же успехом я мог бы сунуть голову в мешок, потому что тьма была такая, что я не мог разглядеть даже кучу колотых еловых поленьев, которая была меньше чем в десяти футах от южной стены!