Мэнни Кафталь - Серьга всего одна

– Возможно, то же, что и мы. Пойдём.

– Подожди! Если он сбежал, то, наверное, не с пустыми руками.

Они ещё пошептались, и через несколько минут тот второй вышел и встал перед Сенеавом. Подбоченясь, с наглой усмешкой он сказал: «Ну что, старик. Тяжело тебе? Дай-ка я освобожу тебя от твоей ноши, а то золото оттянуло тебе пояс».

Сенеав молчал.

– Ты что, оглох? Ну, не хочешь сам отдать, так я возьму. Тебе ведь это всё уже не нужно, – и он собрался вскарабкаться наверх, когда Сенеав остановил его жестом.

– Если ты сделаешь ещё шаг, то к своей смерти шагнёшь. Гиены сожрут твои кишки, а кости высушит ветер.

Человек этот приостановился, суеверный страх согнал усмешку с его лица, но алчность всё же победила. Он решительно двинулся вверх по холму, подтянулся, держась руками за колючие ветки, влез на валун и поскользнулся. Его нога попала между валуном и камнем поменьше. Судорожно цепляясь за ветки, он пытался удержаться, но вес его тела потянул вниз, и он упал. Скатившись вниз, он хотел было подняться, но повалился опять с громкими стонами, призывая своего товарища на помощь. Его спутник подошёл к нему, с опаской поглядывая на Сенеава, который сидел и невозмутимо смотрел на эту сцену.

– Говорил я тебе – не надо… – зашептал он.

– Помоги мне подняться. Я обопрусь о твоё плечо, и пойдём.

– Как ты пойдёшь, ты же себе ногу сломал?! – с этими словами он срезал что-то с пояса раненого и отошёл в сторону.

– Эй! Ты чего это? Это мои деньги! Стой!

Но тот ушёл, не оборачиваясь.

– Постой! – кричал он ему в след. – Не оставляй меня тут! Постой!

Перемежая сиплые рыдания со стонами, он пытался ползти, опираясь на локти. Но это, по-видимому, доставляло ему нестерпимую боль. Он прополз расстояние не больше двух шагов и, уронив голову, заплакал.

Через какое-то время он поднял мокрое от слёз, грязное лицо и оглянулся вокруг. Увидев Сенеава, он стал молить его о помощи.

– Мудрейший! – обратился он к нему. – Ты был прав, прости меня! Послушай, если ты меня вылечишь, я буду служить тебе, я буду твоим рабом. Не оставляй меня здесь! Ведь я ещё совсем молодой, я не хочу умирать!

Но Сенеав молча и невозмутимо слушал его стенания. Поставив на землю свой кувшинчик, он опять поднял мех с водой и стал развязывать. Раненый облизнул пересохшие губы, притих и с надеждой смотрел на него. Сенеав отпил несколько глотков и стал завязывать мех. Тогда стенания и мольбы возобновились.

– Я предупреждал тебя, – только и сказал ему Сенеав.

Теперь он чувствовал себя отдохнувшим и мог продолжать путь. Бережно взяв в руки кувшинчик, он встал, повернулся и возобновил свой крутой подъём.

Когда-то в молодости такой путь не причинил бы ему большого труда, но теперь он чувствовал годы, лежащие тяжёлым грузом на его плечах. Сердце бешено колотилось, и кровь стучала в висках. Ему становилось всё труднее карабкаться вверх, придерживая полы меиля одной рукой и прижимая кувшинчик к груди другой. Тяжело дыша, вытирая рукавом пот со лба, он оглянулся вокруг и заметил углубление в скале. Приблизившись, он убедился в том, что это пещера. Вход был маленький и узкий, туда можно было вползти только на четвереньках. Так он и поступил, вполз, посидел немного, подождав, когда глаза привыкнут к темноте, и увидел, что пещера довольно просторная и здесь даже можно заночевать в случае надобности. Но пока он только решил оставить здесь свой кувшинчик, потому что ему предстояло пройти ещё немалое расстояние вверх, в гору, если он хотел увидеть то, что произойдёт с городом. Оставив свои сокровища внутри, Сенеав выполз на яркий солнечный свет, завалил камнями вход и полез вверх.

Солнце стояло уже высоко, когда он поднялся до вершины и увидел город, дорогу, холмы и поля, подвассальные сёла. Отсюда всё казалось таким мирным, и было трудно поверить в то, что город Айон встретил свой последний день.

И вот справа появились первые отряды противника. Это была всего лишь лёгкая пехота. Они поднимались из-за пологих холмов прямо к дороге на город. Сенеав, прищурясь, считал шеренги. В каждом отряде было не больше пятидесяти человек. Они подошли к городу и встали напротив больших ворот, как будто ожидая, что их гостеприимно откроют. Их было совсем немного. Человек триста, не больше. Сенеаву приходилось видеть много сражений на своём веку. С самых юных лет он состоял при царе Хамдае и, находясь в числе провидцев, так же, как сегодня, наблюдал с вершины холма, как шли стройными рядами царские воины против отрядов бунтующих данников, он видел быстрые колесницы, несущие лучников, он видел тяжёлую пехоту, сверкающую на солнце железными щитами. Всё это были хорошо обученные солдаты, но даже тогда победа не была делом решённым, даже тогда провидцы сомневались, надеялись и трепетали. Он усмехнулся, глядя, как чужеземцы неумело перестроились, да и строем это было трудно назвать. Они, по-видимому, нарочно так рассредоточились, чтобы не было заметно, как же их мало. Неужели они надеялись взять город такими скудными силами? Ну что ж, самонадеянный враг – это половина победы. Сенеав поискал себе местечко в тени, чтобы отдохнуть, уселся под деревом и, прислонившись спиной к разогретому солнцем камню, развязал свой мех и напился воды. Он подумал о том, что ему придётся провести на этой горе ещё много времени. Для осады им необходимо подкрепление и продовольствие, которое, возможно, придёт. Но осада – не самая лучшая тактика в этих местах. Они пришельцы и, наверное, не знают этого. Город может продержаться долго, а другие укреплённые города на расстоянии дня пути. Соседние князья стянут сюда войска. Возможно, не сразу, но они придут к этому решению. Похоже, что у Анаса есть хороший шанс… Только он подумал об этом, как большие ворота города стали медленно подниматься. Солдаты рысцой выбегали и выстраивались по обеим сторонам от ворот. Шеренга за шеренгой. Анас решил дать бой, не дожидаясь осады. А вот и он сам. Пеший, в позолоченном шлеме, с лёгким щитом и обнажённым мечом в руках, он дал команду, и воины пошли в наступление. Одни отходили от ворот, а другие выбегали и выстраивались вдоль городской стены. Маршировали вперёд, а позади выстраивалась новая шеренга. Неприятель стоял, выжидая.