Вилма Яковлева - Прогулка за Рубикон. Часть 3

Я бережно сложил лист бумаги пополам.

– Скажите, у вас в запасниках не осталось чего-нибудь древнеегипетского? Меня очень интересуют тексты.

Хозяин отрицательно покачал головой.

– Нет. Египтяне писали на папирусе, а здесь нельзя оставить даже книгу, чтобы в течение нескольких дней на ее страницах не появились большие дыры. Пауки, знаете, разные насекомые. А надписи на древних стенах были сбиты воинами Мохаммеда. Правда, – он на мгновение задумался, – у меня есть древнеегипетское украшение, кулон. Но смогу ли я его найти?

– Буду вам очень благодарен…

– Хорошо, подождите.

Прошло четверть часа. Наконец послышались шаги. Хозяин лавки, весь обсыпанный пылью, вышел из-за кулис и положил на прилавок коробочку с кулоном. Это был маленький крест «анх», обвитый стеблями иерихонской розы. Редкая удача.

– Я покупаю. И еще вот этот старый револьвер, – я показал на полку с оружием, – если, конечно, он стреляет.

– Стреляет. И у меня нет никаких оснований вам отказать. Но к этому револьверу у меня только несколько патронов.

– Давайте сколько есть.

Хозяин отобрал нужные мне патроны из ведерка, а я за это время рассмотрел кулон.

– Простите за любопытство, как этот кулон к вам попал?

– Все записано в книгах. Но я не смогу эту запись так быстро найти. Скорее всего, его принес кто-то из местных жителей, работавших на раскопках в районе Мариба. Наверно, украл. Но это было давно. Не знаю.

– Если Пунт, куда плавали древние египтяне, действительно, как утверждает Капитан, находился где-то в районе Аденского залива, то почему кулон нашли в районе Мариба? Это на пятьсот километров севернее.

Хозяин лавки опять как-то странно на меня посмотрел. Немного снисходительно и чуть озабоченно. Но не как на покойника.

– Желаю вам успеха. Я сам уже не в том возрасте, чтобы отгадывать исторические загадки. Но интересуюсь. У меня диплом искусствоведения Каирского университета, и я раньше писал о связях культур. А все эти древности, – он обвел рукой амфитеатр полок, – просто хобби.

Выйдя из лавки, я снова уловил движение, выпадающее из общего ритма, и обшарил взглядом городскую толпу. Сыскари стояли на другой стороне улицы у большой витрины магазина, используя ее как зеркало заднего обзора. Похоже, им поручили следить за моими передвижениями по городу, и они это делали как умели. Зачем за мной следить? Куда я должен был пойти, ничего не зная об этом? Или кто-то принял меня за другого? Я показал труженикам частного сыска кулак и пошел в гостиницу.

Светило солнце. Слышались громкие голоса и смех.

В отеле меня ожидал блеклый факс от Бори. Ничего нельзя было разобрать. Я попытался позвонить, но помехи на линии были чудовищны.

Первое, что надо было сделать, это подробно изучить карту. От Саны до Ходейды было 230 км извилистой горной дороги. Восемь часов езды.

Через полчаса портье принес мне еще один факс, который уже можно было прочитать. Борис сообщал, что завтра утром мне надо быть в Ходейде во что бы то ни стало и встретиться там с сотрудницей аденского филиала фирмы, которая передаст мне документы на груз. Она будет ждать меня в гостинице. Я успевал.

Портье вручил мне пакет с эмблемой турфирмы. Из пакета выскользнули документ с полудюжиной подписей и печатей, карта местности, обстоятельная инструкция и счет. Оказалось, что самостоятельно по стране передвигаться нельзя. Только с охраной. Без охраны мне грозило похищение с требованием выкупа, а в случае отсутствия денег – оскопление и место при гареме одного из племенных вождей.

Портье добавил к общей картине еще несколько штрихов:

– Не дай бог вам кого-то задавить. Согласно племенным законам, сумма компенсации за погибшего кормильца начинается с полумиллиона долларов. А семьи здесь многодетны. Задавленная курица обойдется вам в тысячу долларов.

– А если денег нет?

– Казнить не будут, но заставят отработать.

– Где? В постели вдовы?

– Моя задача предупредить. С иностранцами у нас не церемонятся. На пропускных пунктах – через каждые 30-40 километров вам придется предъявлять «тасри», пропуск. Что поделаешь, война. Никакие другие документы не годятся. Солдаты и даже офицеры читают только по-арабски и то с трудом. Снимите по возможности больше копий с документов.

Я внимательно изучил «тасри» и сопроводиловку к нему. Оказалось, что это не просто пропуск, а охранная грамота и даже государственная страховка от дорожно-транспортных происшествий. Правда, по документам я превращался из телевизионщика в ветеринара, специалиста по здоровью ослов Южной Аравии.