Сергей Шангин - Вторжение

Пусть грязный, побитый, в блевотине и мокрых штанах он очнётся в своей квартире или у кого-то в притоне, но живой и относительно здоровый. Это лучше, чем признать факт последнего улёта, а точнее залёта в никуда.

– Только я одного понять не могу, – пацан задумчиво окинул их взглядом, – мы появились здесь одновременно. Но ушли в разные дни. Вот ты сказал про вторник, мне подогнали синтетику в четверг, толстый сдох в пятницу, а тёлка прыгнула в воскресенье. Кто-то помнит, что было до этого момента?

Егор напрягся, но, кроме удара машины, в памяти ничего не всплыло – бац, темнота и сразу здесь. А пацан – молодец, он сам пропустил эту нестыковку, хотя именно с его талантами должен был заметить первым. Вполне может быть, всё легко объясняется особым устройством этого мира, знать бы только, как именно он устроен? Неопределённость, непонимание, невозможность что-то планировать дико раздражали.

– Ничего… сразу тут… – признался Михалыч, задумчиво почёсывая в затылке. – Стареть стал, запамятовал. Вечер же был, темнело уже, а тут день в разгаре. Разве так бывает? Хотя, кто его знает, как оно бывает? Может, это и не наш город вовсе? Где народ, куда все пропали?

Девочка молчала, погрузившись в мысли и воспоминания. Говорят, в момент душевного волнения, стресса, человек не думает ни о чём, кроме самого себя и своих переживаний. Они настолько переполняют его, что блокируют любые другие воспоминания.

А потом, в более спокойном состоянии, если такое случается, на него накатывает ужас. Человек внезапно осознаёт, что его близкие могли бы сейчас страшно переживать. Мы редко ценим окружающее нас, привыкаем к этому, как к воздуху. И начинаем замечать, лишь поняв, что этого может и не быть с нами никогда более.

– Мне бы только посмотреть, как они там… без меня?

Голос Алины заставил окружающее пространство вздрогнуть и закружить их в водовороте неожиданного полёта. Непонятная сила схватила всех разом, потащила неведомо куда, наплевав на желания, страхи, крики ужаса и проклятия. Они неслись сквозь дома, деревья, рекламные щиты, устремлённые к какой-то определённой цели, пока, наконец, не оказались в странном полутёмном помещении.

Закрытый в разгар дня антикварный магазин на одной из самых оживлённых улиц города выглядел странно. Потенциальные покупатели с недоумением рассматривали табличку «Закрыто на переучёт», которую давно уже нужно было выставить на продажу, как один из раритетов ушедших времён. Подёргав ручку, они уходили, недовольно ворча, но никто не спешил открыть магазин. Хозяин, он же продавец был занят с гостями разговорами, не имеющими ни малейшего отношения к выставленным на продажу предметам старины. Тем не менее разговор для них был важнее прибыли магазина.

Чаепитие в кабинете, обставленном старинной мебелью, выглядело не менее странно, чем его участники – непонятно чем объединённые люди, собравшиеся, по всей видимости, случайно и специально к этому не готовившиеся. Давно умершие богатые купцы, цыгане и роскошные обнажённые девицы, казалось, с любопытством прислушивались к разговору, поглядывая из картин в тяжёлых рамах, богато развешанных по стенам кабинета. Плотно задёрнутые бархатные шторы не выпускали наружу ни света, ни звука именно на тот случай, если кому-то захотелось бы узнать, о чём именно беседуют трое пожилых мужчин.

– Коротко и по существу, без эмоций и оценок, только факты. Знаю я вас, начнёте ворчать, что всё продали. Так вот не надо, и без вас тошно. Что у тебя Антон? – резко, привычным командным тоном спросил сидящий во главе стола сухонький старичок в роскошном, шитом золотом, восточном халате.

– Товарищ ген…

– Антон, без званий! Засиделись, расслабились, заскучали по казарме?

– Понял, тов… Иван Павлович. Если по существу, то аппаратура зафиксировала один возвратный прокол периметра.

– Ты же говорил о четырёх объектах!

– Возвратный один, – уточнил Антон, – но в точке прокола обнаружены ещё три объекта. Время проникновения плюс минус тридцать секунд. Статистика смертности не даёт такого результата. Надо бы сообщить наверх.

Он замолчал, ожидая ответа генерала.

– Откуда информация? – старичок недовольно поморщился, словно узнав о том, чего он ни за что не хотел бы услышать. – Слухи, сплетни собираешь? Кому там сообщать? Давно уже все перемёрли, одни мы задержались на белом свете. Или, может, тебе это приснилось, Антон? Не рыбацкие байки под литру выпитую?