Сергей Шангин - Вторжение

А что? Это мысль! Егор отпустил Крысу и взялся за Фанеру, чтобы подтвердить предположение его подельника. Теперь и Фанера отпустил девку, боясь лишний раз вдохнуть – его сердце выстукивало ритмы джаза, отказываясь работать, как обычно. Деваха, не веря неожиданному счастью, подскочила и, схватив остатки одежды, рванула, что было сил прочь. Егор, скинув остатки энергии в очухавшегося было Сивого, отошёл в сторону, чувствуя дикую усталость.

Только что полные сил и желаний крутые пацаны валялись без сил, вздыхая и охая, как сердечники со стажем, потеряв всякий интерес к жизни в любых её проявлениях.

– Круто! – восхитился Корень. – Научишь? Раз-раз и все в ауте! Как ты это сделал?

– Потом расскажу, – тяжело дыша, слабо отмахнулся Егор. – Очень надеюсь, что это нам не пригодится.

– Ещё как пригодится, – с воодушевлением поддержала пацана Алина. – Мы же сейчас человека спасли, понимаешь? Никто не мог этого сделать, а мы… точнее ты, Егор, это сделал! Мы теперь…

– Что теперь? Народную дружину организуем? – вмешался Михалыч, в голосе которого не слышалось ни капли восхищения подвигом Егора. – Оно нам надо? Нам бы найти того, кто скажет, что дальше делать? Если у кого-то в одном месте свербит, давай, вперёд, а я за свою жизнь уже с этим дерьмом наборолся – пора и отдохнуть, раз помер. Весь мир не переделаешь!

– Как вы можете так говорить? – возмутилась Алина. – Если бы мне кто тогда помог вот так, я бы сейчас…

– Ты бы сейчас нашла ещё сотню способов отправить себя на тот свет, – не стал ждать окончания выговора Михалыч. – Думаешь, ты такая одна? Ошибаешься, девочка! Только её из петли достанешь, она топиться надумает, спасут её, вены режет! Если у тебя в башке только один способ решения всех проблем, ты и будешь всякий раз именно так избавляться от них, и никто тебя не спасёт!

– Хам! – обиделась Алина. – Сам дурак!

– Может, уйдём отсюда? – прервал их ссору Егор. – Надоело смотреть на эти рожи, если честно! Хочется к людям, к свету. И Михалыч прав – нам нужно найти того, кто всё знает, так что топаем к людям, а там, как получится.

– Клёвый план, мне нравится и, главное, думать не нужно. Прямо как у Колобка – катишься себе по дорожке и решаешь проблемы по мере их прихода. Эх, блин, сейчас бы курнуть для куража, – пацан, закрыв глаза, втянул воздух носом, словно и в самом деле затягивался косячком. – Нет, не получается. Думал, тут чудеса бывают, представишь что-то, оно и получается.

– Ага, рай для наркоманов, – подколола Алина. – Не хватало нам ещё обкуренного в компании.

– А я в компанию к истеричкам не набиваюсь, – обиделся Корень, – можем хоть сейчас разбежаться в разные стороны. Что молчишь? Давай, решай, ты же у нас умная.

– Ну, и вали, торчок противный, – лицо Алины скривилось от нескрываемой ненависти, – велика потеря! Да от таких, как ты одни проблемы, сами не живёте и другим жить не даёте! От вас в школе проходу нет, за каждым углом дурь малышам впариваете, подсаживаете на наркоту с малых лет. Ненавижу! Убивала бы таких, как ты!

– Ну, давай, убивай! Спроси у своего другана, как людей валить и убивай! Вот он я, не убегаю, даже сопротивляться не буду, только я уже сдох, и ты, кстати, тоже. И я никому дурь не толкал!

Алина, отвернувшись, замолчала, всем видом показывая, что ей гордость не позволяет спорить с таким, как Корень. А тот стоял, сжав кулаки, готовый напасть или отбиваться, в зависимости от дальнейшего развития событий. Егор махнул рукой и пошёл прочь, не оглядываясь. За ним потянулся Михалыч, на ходу поправляя портупею. Алина с Корнем постояли, наблюдая, как удаляются их друзья по несчастью, затем практически одновременно кинулись следом, перегоняя друг друга. Одному дома хорошо, а в незнакомом месте страшно и неуютно, тут любой случайный попутчик в помощь будет.

– А повежливее нельзя? – истерично заорала женщина в ярком красном платье, на которую неожиданно налетел Михалыч. – Оденут портупею и прут, как на танке! – выговаривала она остолбеневшему полицейскому. – Вам дороги мало? Я же видела, вы специально в меня врезались!

Одета она была не современно, но элегантно, как это было модно годах в пятидесятых. На вид не старше сорока лет, стройная и подтянутая, как спортсменка, при этом голос выдавал человека облечённого властью или близкого к ней.

– Это… я не думал… – оправдывался Михалыч, как школьник перед директором. – Обычно же ничего… а тут как-то раз и стукнулись…

– Ну, то, что вас думать не учили, это заметно, – женщина поправила съехавшую набекрень шляпку, кокетливо проверила причёску и совершенно другим тоном продолжила. – Новенький? Боже, какая прелесть! Вы служили в милиции?