Мова Шарк - Двойной деффективынй удар

В этот момент в его голову нежданно залетела мысль, что этот смех ему знаком. И, судя по всему, как подсказывают скрытые внутренние чувства, воспоминания, связанные с этим смехом, не самые хорошие.

Но эта мысль вылетела из его головы так же быстро, как и влетела, и он продолжил попытки заставить эту девушку показать свое милое личико.

– Я хочу взглянуть на тебя! – кричал он. – Пожалуйста, дай мне на тебя посмотреть!

– Ыт о-тч рди-п… – раздался вокруг ее голос, напоминающий звук зажеванной кинопленки.

– Я… – прыгая по волнам, недоумевал он. – …Я тебя не понимаю. Что ты говоришь?!

Катер резко остановился, и парню в водных лыжах осталось только поддаться инерции и двигаться прямо на него.

Девушка продолжает стоять к нему спиной, смотря куда-то в далекие океанские просторы. Белое лоскутное платье развевается на ней. Из-за этого складывалось впечатление, будто само облако спустилось с небес…

Он несется на водных лыжах, раздвинув руки в надежде схватить в свои объятья это чудо.

Она начинает медленно поворачиваться, но ее прекрасные длинные белокурые волосы все еще вьются, как миллиарды колосков на пшеничном поле.

Улыбке на его лице уже некуда деваться, а из глаз вместе с каплями соленой воды бегут слезы, которым суждено затеряться в океанских пучинах.

Водные лыжи закатились на катер, как два дельфина в аквапарке за очередной порцией рыбы, а его лицо и руки уже касались развевающихся лоскутков шелковистого белого платья.

– Я люблю тебя, – только и смог выдавить из себя опьяненный чувствами водный лыжник.

Благодаря силе трения лыжи остановились. Теперь он ближе, чем когда-либо, к этому ангельскому созданию.

Губы скривились для поцелуя.

– Ага. Я тоже тебя люблю, сладкий. Но целовать тебя в эти губки не стану. Даже не проси, – ответила девушка пиздец каким очень знакомым голосом.

– Что?!

Белокурые волосы быстро слетели с лица девушки, улетев вместе с ветром куда-то в океан.

– Я говорю, вставай! – сказал тот самый голос. – Выбирайся из своих педерастических снов и бегом за работу! Мы на месте.

Открыв глаза, он увидел лицо Лемми.

– Я чувствую себя неловко, когда у тебя стояк, дружище. Сделай с этим что-нибудь.

Они вышли из своего звездолета.

Странно, но Сэмми поначалу был очень спокойный и молчаливый. Не такой, как обычно. Но после того как Сэм понял, что их транспорт стоит на платной парковке, он просто взорвался, и вся накопившаяся в нем желчь вырвалась наружу, словно из брандспойта, прямо в лицо его ошарашенному (но не сильно) напарнику.

– Ты ебаный дебил, ты это знал, Лемми?!

– Что…

– Заткнись и не открывай свою вонючую пасть! У нас и так нет бабок, а ты тратишь оставшиеся на всякую хуйню…

– Это меры предосторожности, чувак!

– В рот я ебал твои меры предосторожности! Ты слышишь?!

– Слышу, – опустив голову, прогнусавил Лемми. Ему явно было неприятно выслушивать оскорбления от Сэмми, хоть это и было для него в порядке вещей.

– Как же я тебя ненавижу, лысый ты ублюдок! – вытирая слюни со рта, сказал Сэмми. – Мерзкий дрочила! Из-за тебя нас чуть не посадили!

У него сперло дыхание от энергии, вложенной в свои слова, и он решил остановиться.

Пока Сэмми набирал воздух в легкие, дабы продолжить свою гневную речь, он заметил выражение лица своего напарника. Перед ним стоял провинившийся ребенок, которого сильно отругали, и он еле сдерживается, чтобы не заплакать.

Лемми и правда испытывал нечто подобное, хотя вины своей не чувствовал.

– Хрен с тобой. Давай просто переставим его в другое место… например, рядом вон с той забегаловкой, – Сэмми показал на мелкую кофейню, расположенную через улицу.

– По статистике возле таких мест чаще всего угоняют корабли, – предупредил его Лемми.

Сэмми тяжко вздохнул, приложив большие усилия, дабы сдержать снова накатившую волну гнева.

– Лемми, – сказал он сквозь зубы.

– Что?

– Я думаю, твои опасения по поводу того места беспочвенны. Поэтому я бы хотел, чтобы мы на эту тему больше не разговаривали…

– Если нашу красавицу угонят, в этом будешь виноват ты!

«Когда придумают машину времени, я первым же делом полечу в прошлое и задушу тебя в колыбели, лысая ты паскуда!»

На грани фола

Продавцом опасных пушек, и самое главное – дешевых опасных пушек, был один старик. Звали его Грэг.

Военный на пенсии с явным посттравматическим синдромом, Грэг говорил: жизнь после войны без чего-то убийственного и заряженного под подушкой его напрягает. В итоге это место под подушкой переросло в целый гараж, целиком обвешанный амуницией.