Владимир Титов - Одна нога здесь… Книга первая

Больше с ней Яромилыч не виделся ни разу, что, конечно, удивительно, ибо Зибуня городок небольшой, все там рано или поздно друг с другом сталкиваются, и тем более, что после того как Любавина бабка отправилась к пращурам, её место заняла сама Любава. Наверное, весь город перебывал у нее, ища лечения от хворей или помощи в разных делах, но только Яромилыч никогда к ней не обращался. Болеть ему не случалось, видать Боги решили, что потерять одну ногу было для него более чем достаточно. А к тем делам, что у него имелись, да заботам, что случались, колдовская подмога не надобна. Точнее говоря, была не надобна, а вот теперь, вишь ты, приходилось идти за помощью.

Яромилыч приложил бы любые усилия, чтобы не ходить к Любаве, или, хотя бы, отложить на как можно дальний срок этот поход к ней, но терпеть некстати случившуюся чесотку было свыше человеческих сил. Сердечная рана, конечно, за эти годы затянулась, но всё же, иной раз там, под рубцом, порой сильно ныло. Какое-то чувство потери мучило, когда случалось вспоминать годы минувшие. Ведь вся жизнь могла сложиться по-иному…

– Эх, Любава, Любава! – Бормотал Яромилыч, запирая калитку на крючок. – Какая ты стала нынче-то?

Воображение рисовало настоящую Бабу-Ягу, с единственным (и кривым при этом) клыком во рту, щедрой россыпью бородавок на носу и подбородке, и обязательно нечесаной седой прядью, выбившейся из-под грязного засалившегося платка. Примерно так выглядела Любавина бабка, а яблоко от яблоньки, как известно, недалеко падает.

– Ничего! – Успокаивал себя старик, с тревогой ощущая, что сердце стало колотиться сильнее, причем вовсе не от предвкушения встречи после долгой разлуки. – Ничего! Чай не съест.

Было уже за полночь или около того, когда ноги сами вывели его знакомым путем к забору, подле которого они – сколько уж лет назад! – распрощались так странно.

– Ничуть не удивлюсь, если она стоит за забором и поджидает, – невесело усмехнулся Яромилыч, замедляя шаг.

За забором его никто не поджидал, но при его приближении ворота сами распахнулись навстречу, протяжно скрипнув несмазанными петлями. Яромилыч только сейчас до конца осознал, куда его черти понесли на ночь глядя! И ведь на улице ни души, а окна у соседей ставнями закрыты. И при себе ни чеснока, ни серебряной иголки, ничегошеньки нет, чтобы от ведьмы отпереться-оберечься, коли нужда настанет! Дед вдохнул побольше воздуху, прошептал под нос славление к Велесу, защищающему малых и старых, что в неразумии своем малым уподобляются, зажмурился и шагнул. Ничего не случилось ни сразу, ни несколько погодя. В слюдяном окошке мерцал огонек лучины, вокруг дома всё тихо. Пока Яромилыч мялся во дворе, ворота позади него резко захлопнулись, лязгнул закрывающийся запор и в заключение вдвинулся в пазы засов. Путь к отступлению, как нетрудно догадаться, был отрезан. Вот ведь, ведьмаческие шуточки!

– Ладно, сказал «аз», говори и «буки», – подбодрил себя дед. – Авось, прорвемся!

Дверь в дом была чуть приоткрыта. «Постучаться, что ли?» – замешкался Яромилыч, но потом просто потянул дверное кольцо и вошел.

Через темные сенцы в избу, а там, – Боги святы и Небесная Корова Земун! – вот уж и впрямь, чудны дела твои, Род-Батюшка. Как выглядит жилище любого приличного колдуна или ведьмы, это представляет себе, наверное, каждый. Хоть прямо сейчас на улице поймай кого и спроси от том, – так он, бывал там или нет, с ходу перечислит, что по стенам, потолку, притолокам и печи, развешены связки сушеных жаб и летучих мышей, пучки вонючих таинственных трав, в печи на огне котел кипит с жутковатым варевом, в углу говорящий кот чёрного окрасу сидит и человеческими глазами смотрит, а ещё… Ну, так в том-то и дело, что изба Любавы от обычного жилья ничем совершенно не отличалась. Ни оскалившихся черепов на полках, ни зловещих теней в углах, ни страхолюдных пауков под лавками, ни чучела диковинного зверя карк о дила. Все чистенько убрано, половички на полах, рушнички на стенах. Да по сравнению с её избой, хата самого Яромилыча на жилье колдуна смахивает куда больше!

Одно только диво – хозяйки нигде не видать! На миг было представилось Яромилычу, что вот сейчас две мягкие ладони прикроют ему глаза, и он заулыбается против воли. Ибо вспомнит их, и запах все тот же вспомнит – хвои свежей. Неужто помнишь? – удивится Любава (а это окажется, конечно же, она, кто ж ещё!?). А он, вместо ответа, разведет её руки, обернется и обнимет. Пусть не та Любава окажется перед ним, не молодка, которой запомнил навек, а милая старушка, лукаво щурящаяся из цветастого платка, прежнюю Любаву напоминая разве лишь цветом зеленых глаз да ещё чертами лица. Пусть так, но все же это будет она. Снова она !