Анастасия Иванова - Северная Ведьма

– А может быть, ей не нужно в иной мир? – подал голос из своего угла Толстый. – Может, она на болоте остаться хочет?

– Зачем ей наш мир и болото, если единственное ее желание – быть со своим женихом? – резонно возразил Черников. – Насколько я понимаю, Ковалевку она уничтожила из-за того, что их разлучили. И Андрей рассказывал, что Ведьма говорила «за ним», верно? – повернулся он к Климову.Тот кивнул. Иван Николаевич продолжил: – Мне кажется, это самый логичный вывод из всего, что я знаю из легенды и ваших рассказов.

– Я же говорила, дедушка все знает! – восхищенно крикнула Ира. – Он самый умный и добрый. Самый лучший!

Черников улыбнулся девочке своей широкой, в усы, дед-морозовской улыбкой.

– Мда, стройная теория, черт бы меня побрал, – сказал Толстый.

– Стройная, – согласился и Климов. – Но все же ваша логическая цепочка построена на слишком большом количестве умозрительных допущений, например, что Ведьма была язычницей, а ее жених – христианином, что мир мертвых для людей разных вероисповеданий разный, и, наконец, Ведьме нужен именно погребальный языческий обряд, а не что-то иное.

– Увы, вы правы, – согласился Черников. – Я рассуждаю, опираясь на собственные мысли и догадки, а не на факты. Но точно установить, прав я или нет, сейчас не представляется возможным. То, что Ведьма, или как у нас ее называют, Болотная Хозяйка, существует – установленный факт. И собрала вас всех вместе именно она – это, я надеюсь, тоже не вызывает сомнений. Остальное, как ни крути, приходится домысливать.Знаете, в медицине есть такое понятие: диагностическое лечение. Когда не удается достоверно поставить диагноз, иногда врачи прибегают к пробной терапии по схеме лечения похожей известной болезни. Если терапия эффективна и больной выздоровел – значит, догадка была верна. Может быть, попробовать, так сказать, пробно полечить?

– А у вас есть какие-то конкретные предложения? – спросил Климов.

– Мне тоже кажется ваша версия несколько надуманной, – с сомнением сказала Таисия.

– Слушайте, у нас все равно нет другого выхода, – подал голос Толстый. – У Ивана Николаевича есть хоть какая-то версия, а у нас – вообще ничего, даже догадок. Давайте послушаем, что он предлагает?

– Вывод достаточно прост, – сказал Черников. – Надо провести погребальный языческий обряд.

– Вы знаете, как? – спросил Толстый.

– К сожалению, я не знаю точно, как хоронили и поминали своих покойников язычники, – развел руками ученый. – Письменных источников о славянском дохристинском язычестве не осталось, а то, что мы знаем – сильно искажено христианством.

– А вот я читал, есть Велесова книга, – начал Толстый. – Это разве не письменный источник?

– Знаете, Велесова книга – весьма сомнительный документ, – сказал Черников. – Она не выдерживает никакой исторической критики. Официальная наука не признает Велесову книгу литературным памятником. Это новодел, фальшивка. У этнографов позапрошлого столетия есть подробнейшие собрания народного фольклора, и нигде я не встречал даже упоминания о ней.

– Если даже вы точно не знаете… – растерянно сказала Таисия. – Ведьма может убить нас всех: и меня, и Иру, и Андрея…

– Не надо отчаиваться раньше времени, Таечка, – сказал Черников. – Да, мы не знаем языческих похоронных обрядов. Но у нас есть фольклорный материал. Попробуем собрать воедино то, что известно, – и неожиданно закончил: – Собирайтесь, нам пора.

– Куда? – хором спросили Таисия и Климов.

– Обратно в Ковалевку, друзья мои, – ответил Иван Николаевич. – Сегодня особенный день – Семик, Таечка совершенно верно его выбрала. Но нужно успеть до захода солнца. По дороге я вам все расскажу. Одевайтесь и выходите, я соберу кое-что, что может нам понадобиться, и догоню вас.

Через несколько минут Иван Николаевич с довольно увесистой сумкой через плечо вышел из подъезда и сел в машину, которую Толстый подогнал прямо к двери.

Пока внедорожник мчался обратно в сторону проклятой деревни, Черников рассказывал все, что знал о языческих обрядах:

– Семик, или Зеленые Святки, или Троица умерших – очень почитаемый на Руси праздник. Праздновали его в последний четверг перед Троицей, он же седьмой четверг после Пасхи. В христианском календаре Семик никак не отмечен, поэтому есть все основания считать этот день праздником языческим. В этот день принято поминать всех умерших неестественной смертью и пропавших без вести. Долгое время таких покойников разрешалось поминать и служить по ним панихиду только в Семик, и только в девятнадцатом веке отошли от строго соблюдения этого правила. Причем интересен и способ поминовения: люди веселились, пели, плясали, ели крашеные яйца, устраивали кулачные бои и свистели. Кстати, термин «свистопляска» означает неуемное веселье на Семик со свистом, разгулом, плясками и буйством. Не очень похоже на христианскую панихиду, правда?