Алина Сконкина - Полуночная тень

Выдерживая пытки каждого нового дня на последнем дыхании, воры жили надеждой на весенний побег. Почти каждый вечер они перешёптывались в своей камере, раз за разом обдумывая все подробности побега и просчитывая каждый вариант. На улице теплело, снег стаял и подсохли ручейки на мостовых, солнце проникало в подвальную комнату через зарешёченное окно, искорками летали пылинки по тесной каморке. Воры ждали весны и мнили себя подготовленными, но не все их надежды оправдались.

Выдался замечательный, солнечный денёк; деревья белели и розовели, покрытые весенним цветом. Мир благоухал ароматами яблонь, груш, вишни и персиков, от которых кружилась голова.

Лёгкий ветерок доносил запахи до камеры, в которой сидели Джек и Николас. Оборотень чихал и периодически тёр нос, когда сладкое амбре отбивало нюх. От смешанных и резких ароматов, у оборотня кололо в голове и мысли путались.

– Хватит нос тереть. Деревья от нас довольно далеко, а ты весь извёлся, аллергик хренов, – ворчал старик. Он был не в духе с самого утра, как только узнал, что на праздник отправились лишь двое стражников, старший вместе с лучником болтались неподалёку и постоянно заглядывали, а одного оставили стоять на посту. Этого надзирателя подменяли друзья из лучников и стражников, так что в башне всегда оставался хотя бы один пернатый, но чаще двое, болтающие и шумящие.

Николас развалился под окном и грелся в пятне света, обдумывая свои возможности.

Реми промолчал, решив, что аллергия – отличное прикрытие для чувствительного обоняния оборотня. Он, стараясь не привлекать к себе внимания, следил за лестницей, ведущей наверх, и ногами оставшихся охранников, мелькающими на пролёте. Мальчику мешала решётка, если бы он мог сделать ещё шаг к выходу, то увидел бы людей целиком.

– Эй, охранник, куда все разошлись то? – выкрикнул рослый мужик из камеры напротив, ближе к лестнице.

– Куда-куда? На праздник! Деревья в цвету, – стражник встал и медленно спустился по лестнице, поравнявшись с говорившим.

– А нас отпустишь? Я тоже хочу, чтобы в мой напиток, упал лепесток. Знаете, это же приносит удачу, – ёрничал заключённый.

– Лепесток упадёт на твой хладный труп, если сейчас же не заткнёшься! – Стражник ударил сапогом о решётку, стальной щиток звякнул о прутья, раздался громкий звон, словно ударили в колокол. Металл задрожал, заключённый отпустил вибрирующую решётку и слегка поутих, но заприметил нервно ходящего по камере мальчика и переключился на него.

– Эй, как же так, пацана сегодня пытать не будут! А мне так нравится слушать его писклявые вопли. Как будто девица кричит в порыве, – мужчина изобразил из себя невинную жертву, спустив грязную рубаху с плеча. – Эй, а может ты не пацан вовсе, а?

– Хэ-хэ-хэ, то-то старик такой довольный лежит, – подхватил идею другой заключённый, который сквозь решётку видел скрюченного у окна Николаса.

– А ну заткнулись все! Не портите мне праздник! Я итак тут с вами вынужден время терять. Будете шуметь, ночью сами станете вопить, как девицы! – осадил всех стражник.

Джек сел у двери и привычным жестом ссутулился, зажимая плечами тяжёлые оковы на шее. Он, как мог, терпел все мучения в пыточной, но в какой-то миг стоны и вопли сами раздавались из его рта. Страшила знал своё дело и не отпускал мальчика, пока не удовлетворялся криками. Оборотень представил, как стоит у рычагов, а на дыбе растянулся старший стражник; как бы насладился Джек его «пением». Как к стулу с подголовников туго притягивают Страшилу, и мерная дробь капель пробивает дыру в голове мужчины, с каждым новым ударом уничтожая сознание. Уголки губ дёрнулись, мысли о мести пришлось отбросить, первостепенной целью был побег. Возможно, когда-нибудь Реми станет достаточно сильным, чтобы всем отомстить, но не сейчас. Оборотень подумал о животных, с которыми мог бы сравнить стражу, но не нашёлся. Только кошки играют с едой, обучаясь охоте, но лишь люди издеваются над другими, такова их натура, самоутвердиться за счёт чужих страданий.

Николас поманил мальчика к себе, и тихо прошептал:

– Как там дела?

– Он совсем притих, может, читает? – предположил Джек.

Осмотревшись по сторонам, старик заметил, что все притихли, отвлеклись на свои дела и думы, или просто дремали. Заключённых, помимо мальчика и Николаса, было трое: одного из соседней камеры старик не видел; двое других, дразнивших Джека, сидели напротив, мелкий дремал, а бугай наблюдал за улицей через крохотное окно под потолком.