Андрей Щупов - НА КРЮЧКЕ

– Тут ты прав. Спектакль должен быть убедительным. – Легко и красиво Дмитрий извлек на свет потертого вида и оттого еще более грозный «ТТ», поднес к носу опешившего Маркелыча.

– Как думаешь, Серый, Володаева это успокоит?

– Пожалуй. А он видит?

Скосив глаза, Дмитрий кивнул.

– Аж побелел, бродяга. У него часом сердечко не бо-бо?

– Да вроде не замечал.

– Вот и отлично. Кстати, помахай своим нетопырям ручкой. А то они там действительно занервничали. Того и гляди – рванут отсюда без тебя.

Маркелов послушно помахал рукой, давая знать «своим», что все в порядке. И немедленно хлопнула дверца за спиной Дмитрия. Задушенно и неуверенно новоиспеченный «генерал Толик» попытался честно исполнить свою миссию.

– Эй, вы там! Типа, долго еще или нет?

Получилось у него не сказать чтобы грозно, но внимание к себе он все-таки привлек.

– Это еще что за чудачок? – удивился Маркелыч.

– Ничего не поделаешь. У вас свои ряженые, у нас свои. Или не узнал мундирчик? – Дмитрий обернулся к Толику. – Все в порядке, мон женераль. Фейерверк отменяется.

Неловко кивнув, Толик уронил генеральскую фуражку на колени, торопливо закрыл автомобильную дверцу.

– Вот так, Сергунь. Дуй в свою Ялту, загорай дальше. Ну, а как вернешься, обсудим твое поведение на партсобрании.

– Димон, я же все объяснил!

– То же самое объяснишь всему трудовому народу. И про партвзносы не забудь.

– Ну, конечно же. Это само собой.

– Тогда, покедова, консультант!

Уже в машине Дмитрий взглянул на часы, залихватски подмигнул Мишане.

– Считай за пять минут заработали семьсот пятьдесят баксов. Плюс премиальные от кирпичного магната. Будет чем порадовать детишек. Нас ведь, кажется, сегодня в детдом приглашали?

– Вроде бы да.

– Тогда поехали. Кажется, успеваю еще к Диане забежать.

– Значит, все-таки женишься?

– А почему и нет?

Мишаня пожал плечами. От комментариев вслух он воздержался. Бесспорно, Мишаня был добрым малым – любил пиво, детей, футбол и даже к рекламным роликам относился вполне снисходительно. Однако от женщин при всем своем миролюбии он предпочитал держаться на разумной дистанции, воспринимая их как кухарок, секретарш, любовниц, но не более того.

Заваркой из-под чая Стас Зимин полил единственный в квартире цветок – чахлое и блеклое создание пыльного цвета и неспешно оделся. Вполне возможно, что цветок вообще не был цветком. Так – какой-нибудь багульник из ржаво-оранжевого семейства. Наташка приволокла его с помойки. Кто-то оставил в горшочке рядом с мусорными контейнерами, она и подобрала. Дурында сердобольная. Разреши он ей, – подбирала бы все на свете, начиная с щенков и кошечек и заканчивая тополиными ветками. Верно, потому, что сама была из таких же – срезанных, брошенных и приблудных.

Щелкнув подтяжками, Стас молотнул серией по висящему у стены кожаному мешку, добавил с проворота ногой и приблизился к дивану. Чуть наклонившись, приподнял одеяло, с удовольствием причмокнул губами. Подвернув под себя одну ногу, Наташка по обыкновению спала нагишом – стройная, смуглокожая, с грудками по-девичьи «курносыми» и упругими. Ни дать, ни взять – картинка для рубенсовских подмастерьев. Обычно, взирая на их картины, Стас всерьез недоумевал, как хватало у них терпежа рисовать и не отходить от холста часами. Впрочем, может быть, и не хватало. Как пить дать, отвлекались, сердешные. Иначе какая это, к черту, живопись! – пытка голимая и только.

Вволю налюбовавшись голой Наташкой, Стас потрепал всклокоченную женскую голову, пощекотал за ухом. Не раскрывая глаз, девушка поймала губами его пальцы, горячими ладонями попыталась уцепить за ногу.

– Все, ухожу, – он мягко высвободился.

– Скоро вернешься? – голос ее был сонным и клейким. Наташка вообще была из засонь.

– Скоро. Нам же сегодня уезжать, забыла?

– Забыла, – прошептала она.

– Значит, напоминаю. А пока досыпай свое, к телефону не подходи, двери не открывай. Если что, звони на трубку мне или прямо в «Кандагар».

– Ага… – она уже снова спала.

Выйдя на лестницу, Зимин тряхнул коробком, вынув одну из спичек, переломив пополам, воткнул между косяком и дверью. Это стало уже привычкой. Комочек грязи на пороге, скомканный трамвайный абонемент или та же спичка. Пусть в фильмах волоски наклеивают, а в России волосы берегут. Есть, как говорится, средства доступнее и проще.

– Стасик?

Зимин неспешно обернулся. С нижнего этажа поднималась соседка.