Олег Ёлшин - Сорняки

Время? Через три минуты появится голодный жирный Шакал. Смешно! А затем прибегут эти красотки. Крики фанатов тем временем становились все громче – они торопили, зрители ждали финала забавной игры, где скоро будет поставлена последняя точка…

Две минуты. Еще немного и пора будет начинать! Вернее, кончать! Стайер снова уставился на Чужого. Он нарочно оттягивал. Такое везение случается редко, сейчас он был доволен собой. Его колотило от возбуждения, словно забрался на высокую гору, был на ее пике и был первым. Пока не привык к этому состоянию, как не привык проигрывать, хотя раньше такое случалось. Поэтому время это хотелось растянуть, остановить. Но глаза уже застилала пелена нетерпения. Этот миг для охотника – вершина, ради него он живет. Когда на тебя смотрят тысячи – почувствуй радость, а потом сделай бросок, и ты победил. Осталась минута! Пора!

И тут Чужой его заметил. Он резко обернулся, нелепо дернул конечностью и увесистый булыжник, перелетев небольшое расстояние, попал по касательной в шлем, который тут же слетел с головы, оставив Стайера один на один с этим типом. Вернее, с глазами, которые на него таращились. Стайер опешил. Перед ним был человек! Обыкновенный человек! У бедолаги не было шлема, значит, навигатор не показывал направления, сеть не давала информации куда бежать, был он словно слепой. Словно муха, упавшая в воду, или жук, заблудившийся в высокой траве. Потрогав ушибленную голову, Стайер подумал: – Сбить шлем это уже наглость, такого раньше не случалось, пора кончать, – и поднял биту. Оставалось дело за малым. Вдруг увидел, чем все это время занимался Чужак. Тот зачем-то кирпичом бил по своему колену. Иногда острыми краями царапал бедро. Но, бросив взгляд на биту Стайера, снова замер. Казался он жалким, ничтожным, зрелище было отвратительным. И тут Чужак заговорил:

– Зачем ты делаешь это?

– Не понял? – удивился Стайер. Снова эти глаза. Они смотрят пристально, с болью, отчаянием.

– Что я тебе сделал? – продолжал тот. Стайер не привык разговаривать с Чужаками! Он вообще не знал, что это люди. Дело охотника – дистанция, где нужно всех опередить, в этом смысл игры, потом коснуться битой – и ты победил.

– Идиот, ты мишень! Это игра такая, не понимаешь? – весело воскликнул Стайер. – Ты Чужой! За тобой гонится весь город! Что расселся?! Беги!

– Тебе я что сделал? – повторил Чужак. Опять эти глаза. Они смотрят внимательно, сверлят, не дают покоя. Стайер не видел раньше людей без шлемов. И глаз таких не видел. Иногда снимал его ночью, когда спал с какой-нибудь девчонкой, но это совсем другое. Да и не смотрел он им в глаза. Зачем? Но тут…

– Такие правила, – ответил он, почему-то опустив биту. Небольшая пауза повисла на пустынной улице, где светило яркое солнце и разгуливал ветер, разгоняя мусор и пыль.

– Я чего-то не понял, ты бросать будешь или как? – раздался знакомый голос. Неподалеку стоял Шакал. Он уже давно появился и тупо наблюдал, раздумывая, что ему делать. Бросать первым? Нельзя. Нет, конечно, можно. Но не он догнал Чужака. Засмеют! Вся Бродилка, весь город будет ухохатываться. За ними наблюдают тысячи. И Шакал с ненавистью уставился на Стайера, который в последнее время его опережал.

– Чего тянешь, щенок? – крикнул он, сплюнув, – оказался на халяву ближе всех – так кончай! – и от души выругался. Стайер поднял биту, отступил на шаг, но снова замер. Этот незнакомец, этот странный тип смотрел на него дурацкими глазами, а все вокруг было в реальном отображении: и лучи солнца, которые непривычно слепили, и обшарпанные стены домов. Все это убожество больше не скрывал волшебный шлем, превращая безобразную реальность в веселую картинку. Но главное – Чужак, который больше не напоминал монстра. По ноге его тонкой струйкой текла кровь – настоящая, без ретуши. Был он жалок и слаб. Был для всех в городе, вернее в сети, как на ладони. Этот странный тип не смог убежать, защитить себя. Даже не попытался этого сделать. И в такое ничтожество бросать биту?…

Вдруг Стайер понял, что не сможет! Но он делал это много раз, получал законное удовольствие! В чем же дело?! Вокруг уже собралась толпа игроков. И тут стало легко и просто – в глазах Чужака промелькнул страх. Нет, ужас, которого раньше Стайер не видел, да и не мог видеть – все в жизни происходило за надежным пластиком шлема, который рисовал в Чужаках монстров, врагов. (Это был чудесный шлем.) А сейчас перед ним был просто человек. Ничтожный, жалкий, с кровью на коленке. Но стало легче. Страх Чужого помогал, торопил, придавая силы, будил желания, порождая агрессию, но главное – возвращал в игру. Чужак тем временем спиной начал пятиться к стене. Упал, снова встал. А вокруг слышались крики игроков: