Александр Прялухин - Постапокалипсис на корабле «Колонизатор». Сборник рассказов

– Жень?

– М-м.

– Чего у тебя голова лысая?

– А у тебя запредельный уровень бестактности.

– Бес… Чего?

– Лысая, потому что лысая. Мне так удобнее. Спи!

Утром магниты не сразу удалось оторвать друг от друга. Примерзли. Джин выбралась наружу и замерла, затаив дыхание. Вся земля вокруг была белой. С неба пухлыми ватными комками сыпался снег. Она встала на колени, веером махнула ладонью по белому покрывалу. Кожу обожгло холодом. Зачерпнула снег и зарылась в него лицом.

– Дура, что ли? Он, поди, радиоактивный.

Она обернулась. Из палатки торчала голова Сани.

– Мне ничего не будет. Но ты так не делай.

Сашка поднял брови, скривился в гримасе полного непонимания.

– Э-э… Ладно. Тебе помирать-то. Дело хозяйское.

Джин тряхнула головой, сбрасывая остатки снега и капли воды, утерлась холодными ладонями.

– Собирайся. Нужно идти.

– А пожрать?

– Позже.

Они шли больше часа, взбираясь все ближе и ближе к барьеру. Поднявшись на очередной холм, Джин внимательно посмотрела на юго-запад.

– Твою ж…

– Что там?

Она не ответила. Запрыгнула на большой валун, достала из нагрудного кармана компактный бинокль и снова вгляделась вдаль, настраивая оптику.

– Ничего не понимаю…

– Да что там такое?

– Стая.

Саша тоже посмотрел в ту сторону, смешно наморщив нос и козырьком приложив ладонь ко лбу. Впереди, насколько хватало взгляда, протянулась с запада на восток, до самого барьера, темная шевелящаяся дорожка.

– Какого черта они туда уползли? – Джин опустила бинокль. – Всегда же останавливались в одном и том же месте. Они нам теперь всю дорогу перегородили!

Озадаченный Саня переводил взгляд с треклятых антидогов на спутницу и обратно, не зная – радоваться ему, или огорчаться.

– И чего нам теперь делать?

Джин не ответила. Быстро спустилась с холма и пошла прямо на восток.

– Жень! Же-еня-я! – Сашка с трудом ее догнал.

– Поднимемся на верхние уровни и переждем. Если они не уйдут, мне придется обходить это место по внутренним помещениям.

Весь парк, раскинувшийся в ширину, с востока на запад, на двадцать пять километров, и в длину, с севера на юг – на сто пятьдесят, плавно изгибался, повторяя дугу центробежной силы, служившей здесь гравитацией. Поэтому, двигаясь с востока на запад, или наоборот, казалось, будто ты поднимаешься в гору. Но усилий при этом затрачивалось не больше, чем при ходьбе по равнине. Границами восточной и западной сторон служили барьеры – отвесные стены из технических и жилых модулей, коммуникаций, климатических установок, систем жизнеобеспечения. После Катастрофы почти все помещения были покинуты. Оставшиеся в живых ушли вглубь, во внутренние отсеки.

Джин вдруг остановилась.

– Ну что еще? – запыхавшийся Саня встал рядом.

– Камера… – неуверенно пробормотала себе под нос бритоголовая девушка. – Мне бы нужно поставить еще одну.

Она с сомнением вглядывалась вдаль, потом приняла решение и двинулась в сторону шевелящейся дорожки.

– Эй, эй! Ты что – все-таки хочешь с ними подружиться?

– Можешь подождать меня здесь, я быстро.

Сашка демонстративно закатил глаза и последовал за старшей.

– Нафиг, я один не останусь! И какая еще камера? А?

Джин не отвечала. Она шла вперед, отодвигая ветки деревьев, внимательно осматриваясь. Сане уже стало казаться, что он слышит шум множества ног, когда его спутница вдруг заозиралась по сторонам, вернулась на несколько шагов назад.

На земле валялся металлический шест, изрядно припорошенный снегом. Рядом торчал, словно пенек, полый цилиндр, служивший поверженной мачте основанием и уходивший в землю, надо полагать, не менее чем на метр.

– Ладно. Держи вот здесь! Приподними чуть-чуть.

– Тяжелый, зараза!

– Я быстро.

Джин проворно вытащила еще одну камеру, не проверяя смонтировала ее на верхнем конце лежащего шеста.

– Все! Бросай. Бросай, говорю!

Она с трудом подняла нижний конец, положила его на торчащий из земли пень.

– А теперь давай вместе.

Они взялись за мачту и, перебирая руками, стали ее поднимать. Со стонами, ругательствами и перекошенными от усилий лицами заставили тяжелую железяку встать вертикально. Раздался жалобный скрип, шест покачнулся, и, нащупав основание, провалился в него, громко звякнув о дно.

– Женя… Они идут сюда!

Антидоги получили такое прозвище вовсе не потому, что в чем-то были противоположностью обычным собакам. Слово ант в их названии означало «муравей». Потому что жили они большими стаями и поведением очень смахивали на колонию муравьев.