Станислав Гимадеев - Шпион

– Ну, понимаете… Я подумал, а если паззл – это ваши проверки? – Он сощурился, но молчал. – Я для вас птица непонятная. Вы вполне могли устроить мне тест. Сдамся или нет? Соберу паззл или пошлю все в топку? Так сказать, тренировочный лэвел игры…

– Что-что? – скривился Комов Первый. – Что ты несешь? Ты его бредни мне решил приписать? Сдурел?

Теперь молчал я, глядя на его лицо и пытаясь понять: играет или реально злится?

– Погоди-ка, – сказал он, подошел вплотную и стал тыкать мне пальцем в грудь. – Ты решил из дела выйти? Так, что ли? Сбежать?

– С чего вы взяли?

– Ты не юли! Если слабо дело сделать – так и скажи!

– Александр Ильич…

– Слабо?! – рявкнул он мне в лицо. – Говори!

– Не слабо! – воскликнул я, отводя его палец. – Я – в деле и сбегать не собирался! Вам, что, и вопросов теперь не задать?

Он вращал глазами и постепенно успокаивался.

– Смотря какие вопросы, – процедил он. – Запомни раз и навсегда! На кой черт мне с тобой в игры играть? Мне результат нужен. Ре-зуль-тат! Уже четвертый день пошел, между прочим! Где? Что?

– Будет, – сказал я уверенно. Не знаю, почему, кстати. – Завтра напрошусь в лабораторию. Мы движемся, Александр Ильич, движемся. Вы же слышали: он мне доверяет.

– Это хорошо, – Комов Первый смягчился. – Он пусть доверяет. А вот ты не должен! Ни ему, ни кому вообще! Только так с пути не собьешься. Уяснил?

Я кивнул, а он, ухмыльнувшись, добавил, хлопая меня по плечу:

– По-хорошему, ты и мне не обязан верить. Я плачу – ты работаешь. И вопрос ты задал, с одной стороны, справедливый. Надеюсь, я на него ответил?

– Более-менее.

– И вообще, парень… «Верю-не верю» – подход неверный. В жизни всегда есть шансы. Просто есть слабаки, которые во что-то там верят и ждут. Блюдечко с голубой каемочкой. А есть те, кто за шансы грызут глотки и прут к цели. По закону эволюции. Выживает сильный. Мне кажется, ты из таких. А? Чего молчишь? Ты куда смотришь?

А смотрел я в сторону шкафа с коллекцией Комова Первого. Туда, где за узорчатым стеклом на полке виднелась россыпь чугунных зверушек. Скромно, в углу секции между животными было нечто разноцветное – что-то, чего я раньше там не видел.

Я подбежал к шкафу, распахнул дверцу и вытащил на свет божий пластмассовую игрушку – клоуна размером с кулак. Клоун ехидно улыбался.

Комов Первый за моей спиной издал каркающий звук. Потом зашипел:

– Вот же гаденыш!.. Это на что он намекает, скотина?

– Может, на то, что его все считают… ну, клоуном? Типа, зря считаете…

Комов Первый схватил фигурку, повертел в руках, отдал мне ее обратно. Я перевернул игрушку. На обратной стороне подставки была нацарапана какая-то комбинация цифр и латинских букв.

– Что это? – спросил Комов Первый.

– Пока не знаю, – соврал я. – Но это я возьму себе.

Он посмотрел на меня с сомнением, но смолчал. Я был уверен, что надпись – часть пароля к файлу. Но манекену этого пока знать не требовалось.

– Засранец… – сквозь зубы сказал манекен. – Как это… сюда вообще…

Я покрутил клоуна в руке, потом взял со стола записку и снова прочел: «Спроси у хозяина в кабинете: той ли истине он служит?» Комов Первый вдруг повернулся ко мне со странным выражением лица. Мне показалось, на нем мелькнул испуг.

– Ты что-нибудь понимаешь? – Он снова стал тыкать пальцем мне в грудь. – Как он мог сюда проникнуть?!

Он подбежал к дверям, распахнул и заорал в коридор:

– Дима!!! Живо сюда!!!

Затем засеменил к бару, схватил бутылку минералки и стал сворачивать ей шею. Забухали шаги, и в кабинет ввалился перепуганный Дима. Замер возле порога, вращая глазами. Как псина, которую едва удерживает поводок. Или цепь, кстати. Только что язык не высунул, бульдог.

– Он тебя просил в кабинет его впустить?

– Никак нет… Зачем?

Комов Первый сорвал крышку с бутылки и метнул ее в угол.

– Ты мог забыть и оставить кабинет открытым?

– Я?.. – опешил Дима. – Никак нет.

– А как это дерьмо объяснить?!

Комов Первый вырвал из моих рук игрушку и потряс ею перед носом у Димы. Только этот бульдожина все одно ни фига не понимал, что от него хочет барин. Стоял и шевелил челюстью, как рыба, выброшенная на берег.

– Вспоминай! – прорычал хозяин и, не глядя, сунул клоуна мне.

Присосался к бутылке и забулькал, обливаясь. Сильно его, похоже, зацепило. Дима в отчаянии набрал воздуху в грудь, морща свои неприметные бульдожьи извилины, но тут вмешался я.

– Слушайте, не мучьте Диму, – сказал я. – У меня другая версия.