Алла Кречмер - Тайна агатового паука

Пилар удалось узнать имя: красивого малого звали Майкл Уиллоуби, англичанин, двадцати пяти лет от роду, неженат – другими сведениями команда корабля не располагала.

Однажды Пилар сама попыталась заговорить с ним, но, поскольку прежние опыты непременно проваливались, то придумала беспроигрышный, по ее мнению, ход: проходя мимо столика, за которым сидел Майкл, она как бы случайно задела широкой юбкой пепельницу и смахнула ее содержимое ему на брюки. Майкл немедленно вскочил, вытирая пепел с колен, и с неудовольствием посмотрел на Пилар.

– «А глаза у него цвета чая или темного пива», – отметила про себя мексиканка, вспомнив о недавней мечте – узнать, каков цвет глаз у незнакомца.

Хитрая девица изобразила раскаяние, смущение, а потом попросила прощения, немилосердно коверкая английский язык.

Неправильность построения фраз резанула ухо Уиллоуби, и неудовольствие в его взгляде возросло многократно, но, поджимая губы в тонкую нитку, он выдавил из себя нейтральное:

– Ничего страшного, мисс.

Майкл удалился в каюту, чтобы привести себя в порядок, а Пилар праздновала первую маленькую победу.

Свидетелями этой сцены стали несколько человек, и один из них, а именно Антонио Гарсиа, сумел сделать правильные выводы.

Вечером, как обычно, в пассажирском салоне собралось немногочисленное общество, и сеньорита Каварубия спела только две песни, сославшись на отсутствие настроения. Она закончила выступление и уселась в углу старинного дивана за ломберным столиком, где принялась раскладывать пасьянс «Могила Наполеона».

У рояля друг друга сменяли аристократы, поочередно восклицая:

– Ах, Бетховен – это гениально! Ах, Моцарт – это божественно! Ах, Штраус – это современно!

Уиллоуби не появлялся, а толстый Антонио Гарсиа предавался любимому занятию – чревоугодию или, если отбросить высокий штиль, попросту обжирался. Он глотал целиком печенье с большого блюда, стоящего в пассажирском салоне. Прикончив последний кружок и оглядев в недоумении пустую посудину, Гарсиа стал искать какое-нибудь другое занятие.

Он заметил скучающую в одиночестве Пилар и подсел к ней, а вскоре за ее столиком собралось несколько человек, погрузившихся в тайны бриджа. Сама певица тоже не гнушалась делать ставки, игра ее захватила, и она стала выигрывать.

И в это время Гарсиа произнес сакраментальное:

– Сеньорита, а ведь кому везет в карты, тому в любви не повезет.

Если бы он мог знать, к каким последствиям приведет невинная на первый взгляд фраза…

Мексиканка насторожилась:

– Что Вы имеете в виду, сеньор Гарсиа? Вы намекаете на себя?

– Отнюдь, моя прелесть, – улыбнулся толстяк, тасуя колоду, – Мне везет и в карты, и в любви, и в конце концов я получаю все, что хочу. А Вы, керида, по-моему, делаете напрасные телодвижения, пытаясь соблазнить этого гринго.

Все замерли, привлеченные сказанным, а Энрике Маркос обернулся к нему и сказал с явным неудовольствием:

– Послушайте, любезный, я не позволю Вам наговаривать на свою подопечную.

– А кто наговаривает? – поднял брови Гарсиа. – Все видят, как она бегает за этим лопающимся от гордости англичанином.

Пилар покраснела и потупила взор.

– А Вы, красавица, не расстраивайтесь, – продолжал Гарсиа, – Не каждую реку можно переплыть.

Его телохранители хихикали за спиной, а Энрике Маркос беспомощно разводил руками.

Пилар почувствовала себя уязвленной подковырками Гарсиа, отстранением импресарио и жадным любопытством остального общества.

– Сеньор Гарсиа не верит в то, что я могу покорить любого мужчину? – спросила Пилар, гордо вскинув голову. – Вы забываетесь, любезный. Да мои поклонники соревнуются за право целовать мои следы.

– Может и так, – парировал кабальеро. – Но англичанин не спешит становиться в очередь с остальными.

– Будет! – перебила красавица, – И он будет моим поклонником. И начнет любой знак внимания с моей стороны, радоваться незначительной мелочи, легкой улыбки, одобрительному кивку.

– Что ж, увидим! А я готов поспорить, что ничего у Вас не выйдет, дорогая, и Вы явитесь с повинной к верному Гарсиа.

Публика насторожилась – запахло скандалом, но мексиканка, задетая за живое, потеряла способность рассуждать.

– А я спорю, что еще до конца пути завоюю англичанина, – воскликнула она.

Гарсиа развел руками.

– Ну, если это случится, я отдам сеньорите перстень с алмазом в три карата. А если сеньорита проиграет… Впрочем, у меня еще есть время придумать свое желание.