Роман Русинов - Елисей Буза. В дебрях Заполярья

До Илимска Елисей Буза добрался всего 2 дня, а вот дорога до Усть-Кутского острога заняла две недели, да и дороги между Илимском и Усть-Кутом, как таковой, ещё не существовало – это была тропа, на которой зверь встречался куда чаще человека, Елисею даже удалось убить бердышом парочку волков, подтвердив звание лучшего охотника на Енисее. Тот путь между Ангарой и Леной оказался тяжёлым, но Елисею Бузе больше всего запомнились на нём не тяготы таёжной жизни (не первый раз он шёл по Сибири), а другое. В самых, казалось, диких местах илимской тайги отряд енисейских казаков, в который входил и Елисей Буза, встречал русских новосёлов, бежавших сюда от голода и барской неволи, которые теперь расчищали девственную тайгу, рубили избы, заводили пашню и варили соль. Было видно, что не пройдёт и десяти лет, как между Илимском и Усть-Кутом будет не дикая тайга, а хорошо обжитая людьми местность, по которой будет удобно добираться до Усть-Кутского острога, всего 5 лет назад выросшего на берегах великой реки Лена, форпоста освоения Северо-Восточной Азии.

Усть-Кутский острог, куда прибыл новоиспечённый казачий десятник Елисей Буза, с первых шагов поразил его своей крайней неустроенностью и неряшливостью. Крепостной стены и обязательной при всех сибирских острогах церкви здесь не было и в помине, везде валялись брёвна и доски, из которых прямо на месте под песни и прибаутки сооружали добротные избы и пристани для судов, ходивших по пока ещё неведомой реке Лена, к тому же здесь, в отличие от Енисейска, ещё не было мостовых, поэтому до воеводского дома, местонахождение которого Елисей узнал далеко не сразу, ему пришлось добираться, проваливаясь по пояс в грязь, а увиденное поразило его даже более ранее увиденного бардака. Славный приказчик Усть-Кута (пока ещё не воевода) на время строительства острога разместился в полуземлянке, построенной впритык к возведенной части крепостной стены. Выслушав рапорт Елисея Бузы, он хмуро сказал:

– Доброго нам десятника прислали, да ещё и вовремя. Сейчас получишь десяток казаков под команду, огневой бой, огневой запас, завод судовой и обычный, прочий уклад и – вперёд, нечего тебе тут делать. Пойдёшь на Алдан, соберёшь с якутских людишек ясак соболями, по 5 соболей с дыма и поминки по одному соболю…

– Извини, приказчик. – ответил Елисей Буза – Я сюда за дело сослан в службу, но мздоимцем никогда не был и поминок брать с ясачных людишек не буду!..

Услышав эти слова, приказчик насупился на строптивого десятника, но увидев его решительный вид, был вынужден отступить, осознав, что Елисей Буза не из тех, кто способен с людей три шкуры драть ни по приказу, ни добровольно.

– Ладно, обойдёмся без поминок, раз порядочный такой. Десяток примешь сегодня и сегодня же отбудешь на Алдан!

– Спасибо, приказчик! – ответил Буза и отправился принимать десяток казаков и казну и, получив всё это на руки, в тот же день отбыл на Алдан за ясаком. Последующие 5 лет Елисей Буза бывал в Усть-Кутском остроге только время от времени, рассекая со своим десятком по всей Якутии, собирая ясак пушной рухлядью и составляя чертежи новоприобретённых земель. Тяготы и лишения совместной службы близко свели между собой десятника и его подчинённых. Первым в отряде Бузы всегда шёл Василий Шерстнёв, затинщик из Великого Устюга, которого неутомимая жажда приключений позвала «встречь солнцу». Из московских стрельцов, как и Елисей Буза, был и старый казак Онфим Крытов, семья у которого погибла в большом пожаре 1626 года и он сам попросился на службу в Енисейск, откуда вместе с Петром Бекетовым пришёл на Лену строить Усть-Кут. Ловким охотником (пожалуй, лучшим на Лене) был крещённый сибирский татарин Сергей Кандышев, пришедший сюда в числе первопроходцев вместе с Онфимом Крытовым. Чуть позже в эти места в службу был сослан боевой холоп князей Волконских Иван Чупров, который, вкусив здесь подлинной свободы, не вернулся бы теперь на Русь ни за какие коврижки, как и его младший товарищ Петрушка Птицын – боевой холоп дворянина Богуславского. Этих своих сослуживцев осудил бы Андрей Клюшин – начальный человек суздальских стрельцов, попавший сюда по глупому стечению обстоятельств: случайно выиграл у местного целовальника в зернь почти всё его имущество, а тот, недолго думая, поспособствовал его отправке «в службу» в Сибирь и теперь Клюшин стремился домой, в Суздаль, где у него осталась семья, но не понимал его Антон Кружка – лихой в пути устюжский казак, в Усть-Куте, под бдительным оком жены, дочери якутского князя, становившийся тише воды, ниже травы. В отличие от своих товарищей, пришедших в Якутию не совсем добровольным путём, два брата-близнеца – Николай и Яков Кудояровы – были поморами, ходившими на промысел к устью Лены и один раз им жутко не повезло – их лодью затерло льдами в устье реки Хатанга, пеший переход через таймырскую тундру оказался тяжёлым, почти вся ватага, кроме Кудояровых, там и осталась в виде корма для волков, а им самим, полуживым от голода и цинги, едва удалось добраться до Енисея, где их нашли казаки Ивана Перфильева, под командой которого когда-то служил Елисей Буза. Выжив в тундре Таймыра, Николай и Яков Кудояровы оказались в тяжелейшей долговой кабале и, недолго думая, отправились в Усть-Кут, где записались в казаки и уже который год скитались в поисках мягкой рухляди и серебряной руды, но ни то, ни другое им пока не попадалось. Полудесятником в отряде Бузы шёл Гаврила Лысый – черкас, попавший в плен под Смоленском в 1632 году и с тех пор живший и служивший в Сибири. Таким был отряд Елисея Бузы, с которым он ходил по Якутии, исполняя государеву волю и это очень уж хорошо у него получалось, правда, далеко не всегда всё проходило гладко. Один раз был вынужден Буза идти на помощь со своим отрядом на Олекму, где пятидесятника Петра Бекетова осадил якутский князь Якона, не раз уже бивавший русских. На якутских конях ясачного сбора Буза и его отряд галопом скакали по льду Лены, но всё равно не смогли усилить гарнизон Олёкминского острожка до подхода к нему подкрепления из 800 якутских воинов под предводительством князя Тыгена. Когда отряд русских землепроходцев и отряд якутов столкнулись, Елисей придумал вот что: по его приказу Василий Шерстнёв выстрелил из пищали в самого Тыгена, нагло скакавшего впереди своих воинов на пегом жеребце и разворотил ему левый тазобедренный сустав. Тяжёлое ранение вождя привело в смятение якутских воинов, а Елисей времени даром терять не стал.

Читать дальше