Корбан Эддисон - Слезы темной воды

Он спрятал журнал, запер полки и ящики. Когда ударит шторм, все, что не закреплено или не спрятано, будет летать по всей яхте. Он выключил аудиосистему, оборвав «Карибскую королеву» Билли Оушена, и послушал, как Квентин крутит лебедки. Пройдя через множество бурь, Дэниел и Квентин хорошо знали, что делать. Они уберут генакер и возьмут два рифа на гроте, оставив ровно такую площадь полотна, которая необходима, чтобы управлять движением в шторм.

Заперев каюту, Дэниел первым делом снял панель на полу и задраил кингстоны – отверстия в корпусе, через которые сточные воды сбрасываются в океан. Потом он проверил трюмную помпу и замки на люках. Не забыл посмотреть на барометр. Всего минуту назад давление было 1005 миллибар. Сейчас 990. Во время шторма у Новой Зеландии ртутный столбик упал до 962 миллибар и оставался на этой отметке больше пятнадцати часов. Дэниел сомневался, что нынешний шторм опустит давление ниже 975. Шквалы в тропиках бывают яростными, но не затяжными. Сделав пометку в журнале, он поднялся наверх – помогать Квентину убирать паруса и крепить спасательную шлюпку.

– Мы готовы, – вскоре сказал Квентин, спрятав ручку лебедки в один из шкафчиков кокпита и пристегнув страховочный трос к лееру, протянутому вдоль левого борта.

Дэниел внимательно посмотрел на сына.

– Ты точно хочешь остаться на палубе?

– Пойду вниз, если ты пойдешь, – сказал Квентин.

«Юношеская бравада», – подумал Дэниел, но он не мог винить сына. Что может быть более захватывающим, чем шторм на море?

Первый порыв ветра они увидели раньше, чем почувствовали. Он взбил белые шапки на волнах и изменил цвет воды с кобальтово-синего на смоляной.

– Сейчас будет удар! – крикнул Дэниел, хватаясь одной рукой за румпель, а другой за палубу.

Порыв ветра ударил в «Возрождение», как невидимый кулак, сильно наклонив парусник. Дэниел крепко держался, широко расставив согнутые ноги, и наблюдал за Квентином, стоявшим в такой же позе. Анемометр дошел до двадцати шести узлов, а потом упал до семнадцати.

Далее пришли волны. За несколько минут они выросли с трех футов до десяти и били в кормовую часть с такой силой, что «Возрождение» раскачивалось, как маятник. Дэниел старался удержать курс на юг, но его усилия почти ничего не давали.

Накатившиеся тучи стерли солнце, ветер усилился, подняв показания анемометра выше тридцати пяти узлов, но потом успокоился до двадцати пяти. Дэниел наблюдал, как приближающийся дождь заливает чернилами небо. Потом посыпались капли. Огромные, они летели под углом и барабанили по корпусу яхты и по их телам, как резиновые пули. Волны уже поднимались до пятнадцати футов и продолжали расти, ветер держался на тридцати узлах. «Возрождение» болталось по разбушевавшемуся морю, как пробка, но Дэниел крепко держал румпель.

В реве ветра он услышал восторженный вопль Квентина. Стихия ответила вспышкой молнии и оглушительным громом. Небо потемнело, ветер неистовствовал, снося дождь в сторону. Волны выросли до восемнадцати футов, потом до двадцати, вздымаясь водными стенами в белых шапках пены. Когда порывы ветра превысили сорок узлов, Дэниел принял решение уходить от шторма. Развернув «Возрождение», он пошел на юго-восток вместе с волнами.

– Ставим буй? – почти неразличимо за шумом дождя прокричал Квентин.

На долю секунды Дэниел задумался над этим. Буй – это конусообразный плавучий якорь, сбрасываемый с кормы, который защищает парусник от самого страшного, что может его подстерегать на океанских просторах, – от большой разрушительной волны. Он посмотрел на анемометр – ветер поднялся до сорока двух узлов. Захвативший их шторм был очень силен, восемь баллов по шкале Бофорта. Неприятно, конечно, но не смертельно опасно. Дэниел покачал головой, и Квентин кивнул.

Следующие пятнадцать минут продемонстрировали, что чутье Дэниела не подвело. Уменьшение шума первым указало ему на то, что шторм уходит. Непреклонный рев капель ослабел и превратился в рычание, ветер начал стихать и спал до тридцати узлов, потом до двадцати, затем до десяти. Волны еще какое-то время метались и пенились, но потом тоже стихли, положив конец этой головокружительной болтанке. Вдруг тучи разошлись, и на их мокрые тела упали лучи яркого света.

Дэниел вытер лицо и хлопнул Квентина по плечу.

– Это у нас везение номер тринадцать, – улыбнулся он. – Не намного хуже, чем предыдущее.

Квентин погладил борт яхты.

– Она ничего и не заметила.