Юрий Стукалин - Быть зверем

– Так почему вы спрашивали об ожерелье Ника? – я все же хотел удовлетворить свое любопытство.

– Нефритовые бусы? – Он на мгновение задержался, повернулся ко мне, некоторое время размышляя, говорить или нет, но потом сказал: – Я видел их раньше. В сельве. Их носил один молодой шаман… Он мог видеть то, что сокрыто от глаз обычных людей, и его слова слишком часто оказывались правдой, чтобы относиться к ним с пренебрежением… Сейчас ему должно быть приблизительно столько же лет, как и мне, и я думаю, что тот шаман и старик, которого встретили вы, – один и тот же человек.

Минут через десять после ухода Мигеля я вышел на улицу. Неподалеку от дома, устроившись в тени деревьев, в стареньком кресле-качалке сидел Ник. Он покуривал сигарету и с мрачным видом перелистывал местную газету. Я подошел к нему и спросил:

– Где Мари?

– Пошла с матерью делать покупки, – буркнул он, уткнувшись в газету.

– Как себя чувствуешь?

– Нормально, – раздраженно проворчал он.

– Хочешь побыть один?

– Да, – не отрывая взгляда, ответил он, и я, пожав плечами, повернулся, чтобы уйти.

– Подожди, поговорить надо, – раздосадованно остановил меня он. – Мне две ночи подряд снятся кошмары.

– Не волнуйся. В твоем состоянии это не удивительно, – постарался успокоить его я, присаживаясь рядом на корточки.

– Да нормально я уже себя чувствую. Дело не в этом. – Ник несколько замялся и поправил на шее нефритовое ожерелье, будто оно мешало ему дышать. – Ты только не смейся надо мной. Хорошо?

– Хорошо, – пообещал я.

– С того самого дня, когда произошла эта драка на аллее, мне постоянно снится один и тот же сон. Очень страшный сон, – он снова замешкался, обдумывая, стоит ли посвящать меня в свои сновидения, а затем продолжил: – Ладно. Если говорить коротко, то ко мне является череп Каб-Чанте. То есть не он сам, а сперва мне снится какой-нибудь человек, обязательно индеец в одежде древних майя, или животное – ягуар или олень, и все идет хорошо, но потом вдруг из них начинают извергаться потоки крови, кожа сползает, обнажая мышцы, и изнутри проступает человеческий череп. Он именно такой, как его описывал старый Пабло – резной и усеянный камнями. Он смотрит на меня пустыми глазницами… Они пустые, но я точно знаю, я чувствую, что он видит меня насквозь. Кровь существа, из которого он появляется, заливает его. Он начинает… я не знаю, как это назвать… – Ник снова замолчал. Выглядел он удрученным и подавленным, и я не стал перебивать его, давая ему возможность собраться с духом. – Все это очень пугает меня, но не это главное. Он твердит, что драка на аллее и мой порезанный живот не случайны. Это наказание за мои действия… за непочтительное поведение в храме на пирамиде… Ну, ты помнишь… с панамкой… и наказание это не последнее. – Ник снова замолчал. Я видел, как начало подрагивать веко на его правом глазу. Он потер глаз рукой, а затем задумчиво продолжил: – Он говорит, что если я хочу, чтобы неприятности закончились, то должен сделать кое-что.

– Что? – спросил я, подбадривая его, потому что он вновь умолк.

– А вот этого я как раз не знаю! – Он поднял на меня глаза, и я увидел, что он по-настоящему напуган. – Он не успевает договорить, потому что каждый раз, когда он начинает говорить, я просыпаюсь в холодном поту.

– Боюсь, Ник, что тогда твоя миссия невыполнима. В следующий раз, когда он выйдет с тобой на связь, так ему и объясни, – я попытался перевести наш разговор на шутку, чтобы он стал относиться к своим сновидениям с долей иронии, но это не сработало.

Ник хмуро взглянул на меня.

– Зря ты так. Неспроста все это, – он был на редкость серьезен и напряжен. – Вещие это сны.

– Ты не волнуйся, Ник. У тебя было серьезное ранение, и, возможно, это его последствия.

– Я же сказал, что все хорошо. – Ник задрал рубашку, оголяя живот. – Мигель даже разрешил не перевязывать его. Говорит, так быстрее заживет.

Мне пришлось с ним согласиться. Шрам шел через весь живот, но выглядел уже довольно сносно.

– Мигель сказал, что, если будет заживать такими темпами, он швы мне снимет уже через пару дней.

– Хорошо, – кивнул я.

Рассказывать ему о разговоре с Мигелем о нефритовом ожерелье и молодом шамане, который его когда-то носил, я не стал, решив, что Ник, напуганный своими снами, может начать проводить какие-то ненужные параллели между легендой, шаманом и подаренным им ожерельем. В том, что старый индеец-официант и молодой шаман из юности Мигеля были одним и тем же человеком, я почему-то не сомневался. Может, мне просто хотелось так думать, тем самым становясь частью некой запутанной и весьма экзотической истории, может быть, это была просто интуиция…