Василий Лягоскин - Волшебник по залету. Книга третья. Магия крови

Зверь этот оскалил клыки, и вытянул из подушечек мягких лап когти – так оценил Гамадриэль его поведение. Псион буквально тащил аграфа по коридору, и дальше – в помещение, где находился тот самый челнок, что возил наследника на совещание. Теперь Онтен утверждал, что именно на нем, таком маленьком и хрупком, нужно будет опуститься на такую негостеприимную планету.

– На которой, к тому же, была объявлена Красная Угроза, – вспомнил аграф.

Он взбрыкнул, дернул рукой, попытавшись выдернуть рукав из цепких пальцев псиона, и это его движение словно сорвало с места лавину событий. Первым стал удар, который отбросил Гамадриэля в долгое забытье. И не одного его, наверное – иначе тот же псион, или кто-то из охранников первым делом пришли бы к нему на помощь. Они и пришли, а конкретно – Онтен.

Гамадриэль резко дернул головой, охнув от приступа боли, которую разбудил этим своим движением. Открыл глаза, и увидел, что над ним, лежащим прямо на железном полу, навис своей фигурой псион. Который водил над ним руками, и отчего-то морщился. Аграф не успел задать вопрос; да и не сумел бы, пожалуй. В горле пересохло, как никогда прежде. Псион сам заговорил, и наследник понял, что тот чем-то сильно удивлен, а еще – испуган.

– Не работает, – почти прошептал тот, и уточнил, – кибердок не работает. Или… мой дар!…

Гамадриэль, в свою очередь, попытался удивиться, а потом возмутиться:

– Зачем тебе кибердок? Ты же псион!

Но вместо этого только просипел что-то невнятное. Перед лицом тут же появилась какая-то емкость – не хрусталь, или золото с серебром, как он привык. Обычная фляжка, какими пользуются, наверное, обычные же солдаты. Но вода из нее – чуть теплая, и не облагороженная даже каплей вина – показалась ему нектаром из священной рощи клана. Ничего вкуснее он прежде не пил!

– Где я, и что со мной? – сумел он, наконец, задать первый вопрос, – и почему здесь темно? И почему у меня все болит?

Последний вопрос заботил особо. Ну, не привык высокородный аграф к боли. С незначительными неполадками в организме – тем же алкогольным отравлением, или резями в животе от переедания – справлялась нейросеть, с ее нанитами; а чего-то более серьезного окружение просто не допускало. Удивительно, что сейчас, впервые оказавшись в переделке, если не сказать в смертельной опасности, наследник был довольно спокоен. Раздраженным, удивленным? Да! Но не испуганным насмерть. Пока. Скорее всего, он просто не представлял, что ему вообще может грозить какая-то неприятность. Максимум – какое-то короткое время без привычных удобств – той же еды с вином, мягкого ложа и девушек на нем.. О хакданках, кстати, он и не подумал – просто подсознательно сгреб все перечисленное, и много чего еще вкусного и приятного, в одну кучу, и сейчас с каждой секундой все сильнее страдал, что всего этого он лишен. Да еще и псион мешал его страданиям и мечтаниям, начав говорить:

– Что-то сбило нас с орбиты. Не понимаю, как мы вообще остались живы! Не сгорели в атмосфере, и не разбились о поверхность земли. Только вот…

– Что – «только»?! – проворчал недовольно наследник.

– Здесь тоже не все ладно, – продолжил свою речь Онтен, словно не обративший никакого внимания на аграфа, – совсем не чувствую свою силу.

Вот глубину этого несчастья Гамадриэль понять мог. Не в плане страданий псиона, конечно. Нет – просто он в душе осознавал, что главным действующим лицом в команде является именно Онтен. И что именно на его плечах лежит тяжелый груз безопасности; прежде всего его, наследника клана. А без своего дара псион был, пожалуй, беззащитней даже его, Гамадриэля. Аграф хоть имел в активе несколько заученных боевых баз.

– Боевых, – попробовал он слово на вкус, – есть же еще оркусы!

Наконец он, кряхтя, поднялся. Скорее не потому, что его тянул с пола Онтен; просто самому надоело лежать на этом самом полу – жестком и холодном. Скафандр – легкий, удобный и высокотехнологичный – почему-то не грел. А сейчас и не откликнулся на призыв своего хозяина. С помощью нейтросети, конечно. Вот последняя работала, в чем аграф, наконец, убедился. Хотя любой другой разумный Содружества обратился бы к ней в первую очередь.

Оркусы действительно появились – вместе с потоком света, от которого Гамадриэль закрыл глаза, поморщившись. Так, практически вслепую, сделал шаг вперед, и еще – навстречу свету. А последний, оказалось, бил сразу в две двери – того отсека, где аграфа с Онтеном и настиг удар неведомого противника, и наружного люка, который тоже оказался каким-то образом открытым. Гамадриэль почему-то обрадовался этим лучам – словно они несли ему избавление от невзгод. А пара оркусов уже ждала его внизу, на земле, почему-то имевшей такой вид, словно ее давным-давно выжгли каким-то особо извращенным образом.