Василий Лягоскин - Волшебник по залету. Книга третья. Магия крови

В кокон, как обозвал шарообразное помещение Олег, он полез, когда на жилом этаже общей секции уже все затихло. Маша, как ушла в свою комнату вместе с юными сполотками (если правильно их было так называть), так и не появилась.

– Даже чтобы пожелать мне спокойной ночи не выглянула, – улыбнулся Олег, глянув на дверь, которая сейчас была затянута какой-то непрозрачной пеленой.

Это сам Громов так постарался, вместо очередной тренировки своих магических возможностей. А точнее, это уже была самая настоящая работа – он создал для каждой двери такие вот амулеты, и привязал их к постояльцам. Пришлось помучиться; даже немного своего привнести в плетения, но все получилось. И еще одно плетение уже было наготове – его Громов набросил на другую дверь – ту, что вела уже в его личные покои; чтобы никто не смог помешать ему в новом исследовании. О том, что может понадобиться помощь – вот как от Маши, недавно – он запретил себе думать. И теперь Громов, зябко передернув плечами, втиснулся в такой тесный центр – именно отсюда, как решил Олег, капитан корабля и должен был управлять ботом. А если таким капитаном Фаркад Албам назначил самого себя, то…

Олег невольно пожалел этого разумного, хотя тому никакой жалости уже не было нужно. Но не отметить, что пространство внутри шара действительно очень мало, Громов не мог. Однако в кресле было вполне удобно. И сфера потолка над головой не давила на сознание. Только другое заботило – ничего не происходило. Все долгие минуты, что медленно текли в этом ограниченном пространстве после того, как он захлопнул броневую дверку. Громов даже старался не думать ни о чем постороннем – ни одним потоком сознания, которых у него теперь было сразу шесть. Другой вопрос, что работать с ними он пока не мог. Точнее, мог, но за результат такой работы не поручился бы.

Он уже готов был вырвать свое тело из тесного кокона, и сжал в раздражении подлокотники кресла. И получил первый результат! Из этих массивных, а сверху достаточно мягких для рук прямоугольников беззвучно выкатились ящики, заполненные какими-то кристаллами.

– Не какими-то, а вполне узнаваемыми, – сказал себе Олег, – в таких вот базы знаний закачивают. Интересно – какие базы здесь для меня приготовили? Ну, или бывший Хозяин развалин для себя? Так они ему больше не нужны.

Он говорил – вслух, громко, зная, что никто его не слушает – и разглядывал содержимое этих двух пеналов, разделенное перегородками на три неравные части. В левом, ближе к оператору, или капитану бота, лежали всего два кристалла, отделенные тонко перегородкой от другой кучки, в которой было десятка полтора, не больше. И вот в последних Громов явственно разглядел магическую составляющую. Ну, а правый пенал был забит кристаллами почти под завязку.

– Ну, – мысленно потер он ладонями, – теперь только знай, загружай – память-то у меня теперь о-го-го! Или!… Или идол тот предвидел такой вот сценарий событий?! Ай, да дедушка! Ай, да су… Впрочем, это лишнее. А какой все же выбрать из двух?

Да – он решил поначалу посмотреть, что содержали в себе ближние два кристалла – недаром же их поместили в отдельный отсек. Закрыл глаза, и выбрал наугад. А считыватель с искином уже были на запястье. Впрочем, искусственный интеллект, втиснутый в браслет, был тут лишним. Олег направил поток знаний, хранившийся в кристалле, напрямую в нейросеть, а точнее, в один из имплантов, отвечающих за расширение памяти. И едва не захлебнулся в этом потоке, не сразу определив, что фактически проживает жизнь Первого, крестьянского паренька Ивана, сына Степанова. Только с точностью наоборот – начиная от того момента, когда уже знакомый круг колдунов, возглавляемый магом Смерти Байрамом Багом, буквально втиснул разум трехсотлетнего мозга в обшивку бота. Да именно за защиту этого необычного кораблика, а еще за систему жизнедеятельности отвечал этот супермозг, выращенный из головы русского паренька, выдернутого из начала восемнадцатого века.

Конечно, никаких имплантов не хватило бы, если бы в кристалле располагались все подробности жизни Ивана. Его эмоции, размышления и сомнения. А еще боль, невозможность поступить так, как советовала совесть. Нет, в базе была сухая выжимка – только факты, имена, даты. Но и сквозь них Ваня Степанов смог пронести какие-то обрывки эмоций. Прежде всего, это касалось детей. Олег узнал, протащил через свое сердце всех, кто вырос, можно сказать, на глазах Ивана. Особо царапали, и заставляли сильнее сжаться комок мышц в груди знакомые имена и лица. И причину того, почему остальные дети с такой злой радостью восприняли гибель юного орка, он теперь понял, и принял. Насильник – страшный и неотвратимый; смелый в своей безнаказанности, и явно поощряемый Хозяином. Олег скрипнул зубами, когда в числе его жертв увидел Дорию, пообещав забыть об этом, не проговориться при Артане. А потом и другое лицо, которое обозвал не Неттой, и не Машей, а каким-то совсем не интересным ему именем, которое постарался тут же забыть – чтобы не выпасть в ярости из учебного транса.