Владимир Егоров - ЭПРОН. Экспедиция Подводных Работ Особого Назначения

Я решил, что Миша может спокойно поспать в своей каюте: «Миша, иди-ка ты поспи до утра. Двоим нам тут делать нечего. Всё равно ничего не видно. В 6 часов сменишь меня».

Миша с чистой совестью пошёл спать. Для моряка что главное? Регулярное питание и полноценный отдых!

В 3 часа ночи я убавил ход до среднего. Боялся встречных судов, по счислению мы уже вышли в район интенсивного движения.

Так мирно мы шли всю ночь. Туман не рассеивался. Моряки, за исключением вахтенных, сладко спали по каютам.

Но пробуждение у них получилось ужасное: в 4 часа утра «Сабир» вдруг стал подпрыгивать, как телега на булыжной мостовой. Из под воды несколько секунд раздавался приглушенный водой грохот, нос парохода немного задрался вверх, и мы встали. Я схватил трубку УКВ-рации и прокричал два раза: «На „Резвом“! Быстро отдавайте якорь, мы на камнях!»

С плавкрана ничего не ответили, но через несколько секунд я услышал из тумана звук вытравливаемой якорь-цепи, по звуку определил, что вытравили около двух смычек (50 метров) и застопорили цепь. Слава Богу! Хоть плавкран задержался и не налетел на камни.

Дальше на судне началась настоящая паника, какой я никогда до этого не видел. Моряки выскакивали полуодетые на палубу и ничего не могли спросонок понять: кругом тьма и непроницаемый туман, пароход стоит задрав нос, двигатели гудят от напряжения, а хода нет. Матросы хаотично бегали по пароходу. Это было будто ночью в курятник залезла лиса. Паника в самом худшем её варианте.

Я поставил машинным телеграфом обе машины на «Стоп» и спустился на палубу с мостика, чтобы прекратить это безобразие. Стал хватать пробегавших моряков за одежду и пытался им что-то скомандовать. Но меня как будто не только не слышали, но и не видели. Моряки с перекошенными лицами смотрели сквозь меня, вырывались и бегали бессистемно по палубе.

В проходе между надстройкой и фальшбортом навстречу мне выбежал боцман Витя Кузнецов с бешеным лицом. Я схватил его за плечи и хотел что-то сказать, но Витя с побелевшими от страха глазами оттолкнул меня и попытался пробежать мимо. Тут, не знаю почему, чисто самопроизвольно, я ударил его кулаком в лицо. У Вити подкосились ноги, он опрокинулся на спину, сделал кувырок назад и вскочил на ноги напротив меня. Удивлённо, но уже ясным взглядом посмотрел на меня и спрашивает:

– А! Николаич, это ты? А что случилось?

Моряки, увидев этот нокдаун, как по команде замерли в нелепых позах, потом переглянулись и уже спокойным шагом, с трезвыми лицами, подошли к нам с боцманом. Паника в одну секунду прекратилась.

Из надстройки в одной ночной рубашке, со спасательным жилетом в руке, высунулась повариха Тоня. Я ей говорю строго:

– Тоня, вскипяти чай покрепче. И всем по паре бутербродов. Чтобы через десять минут всё было готово!

– А мы что, завтракать будем?!

– Будем! И завтракать будем, и обедать будем! Иди, быстро!

Как ни странно, но этот аргумент подействовал на моряков лучше любого окрика. Психологически это понятно: если через 10 минут будем пить чай с бутербродами, значит всё не так плохо!

Я не стал извиняться перед боцманом за этот удар, не до того было:

– Боцман! Шлюпку на воду, бери с собой одного матроса и футшток. Промерьте глубины вдоль бортов. Мотористам быстро пробежаться по всем отсекам, посмотреть на предмет пробоин и водотечности. Через 5 минут доложить. И оденьтесь все по-человечески! Простудитесь все на фиг!

Ребята, как мне показалось, с облегчением вздохнули и разбежались заниматься делами.

Подошли Миша Елизаров и стармех Орлов. Эти без паники, одеты по сезону, но с бледными лицами. Орлов спокойно меня спрашивает:

– Ну что, Володя? Приехали?

Но я ему возразил:

– Это ещё посмотрим! У нас в носовых цистернах сколько пресной воды?

– Тонн 80 есть.

– Готовься по команде откатывать всё за борт! А ты, Миша, пойди на мостик и попробуй понять, где мы находимся.

Миша со сна допустил некоторую суетливость:

– Володя! Давай вызовем спасателей из Феодосии! Там есть подразделение.

А вот это меня как раз и не устраивало!

– Миша, в тюрьму мы всегда сесть успеем! Вообще по рации ни звука! Сперва в обстановке разберёмся!

Мотористы доложили, что водотечности нет. Значит без пробоин. Это – гора с плеч!

Боцман через 10 минут доложил, что под кормой 8 метров (значит винты целы!), на миделе (посреди длины судна) 4 метра, на носу под форштевнем вообще глубины нет.

Миша на мостике включил прожектор и сначала посветил в воду рядом с бортом. Вода была прозрачная. Под нами плоская скала. Практически огромная плита, которая с уклоном уходила от берега под воду. Мы на неё и вылезли носом, как на пологую горку.