Павел Пашков - Руны Ниялля

– Мой вождь? Ты. Ты.. Я это. Прости вождь! – залепетал он.

– А ну пошел отсюда, выродок блядь! Стоило мне уйти в горы, как ты в моем доме шлюху трахаешь? Тебе ноги оторвать, ублюдок? Чтобы глаза мои тебя не видели. А ну пшел! – завопил Ниялль. Воин поклонился до земли, и, натягивая на ходу штаны, выскочил из дома. Ниялль засмеялся, сел на пол и еле сдерживаясь, чтобы не заржать во весь дом проговорил вслух. – Вот тупой ублюдок! Не, ну ты видела как он обосрался? Ха!

– Спасибо вождь, что спас меня. Я право дело еле терпела, – поблагодарила конунга женщина.

– Да ничего, не благодари! Поди, сюда! – он встал на ноги и махнул рукой в свою сторону. Рабыня покорно подошла к предводителю. Недолго думая, Ниялль повернул ее к себе спиной, намотал на руку волосы и, подняв подол платья резко вошел. – А теперь стони, сука! Стони! – завопил он и рабыня в слезах, фальшиво, принялась стонать в такт движениям своего вождя.

Когда Ниялль закончил, он довольный вышел на улицу и, усевшись на пороге своего дома, принялся грызть вкусное яблоко. Хорошо. Свежий ветерок, хорошее настроение и мысли о грядущем набеге на английские королевства. Ниялль откусил здоровенный кусок яблока, и с хрустом разжевал его! Через минуту огрызок полетел в лужу. Брызги разлетелись в сторону и вода, попав на сухую землю, начертала Руну Перт. Звук, слово и тайны, которые всегда становятся явными. Все сказанное – запомнится. И ни одна тайна не утаится от того, кто желает познать ее.

Две тысячи славных воинов разожгли жаркие костры на берегу залива. Йорвик стоит на холме и сейчас, в это славное утро, он переливается всеми рассветными оттенками. Безумно красиво! Захватывает дух. Местные жители толпятся неподалеку от воинов, они готовятся провожать в опасное плавание своих отцов, сыновей и братьев. Драккары готовы. Провизию тащат в последний момент, чтобы пища как можно дольше оставалась свежей.

– Никакого хмеля! – вопит прислужник Ниялля, пытаясь казаться злобным. Его рост ниже, чем у всех, дряхлый, но с огромным пузом. Создается ощущение, что он и не ходит вовсе, а перекатывается, словно мяч по берегу. Конунг взял его к себе на подхвате именно из-за его мерзкого характера, вечной злобы на всех вокруг и желании выслуживаться перед хозяином. Таких людей не любят, вообще, но боятся. Именно это и нужно было Нияллю. Прислужника звали Баран, что означало «большой», вот только называли его так среди своих исключительно, чтобы поржать. Он привык. С детства. Его старое имя никого не интересовало, оно означало что-то вроде «милый цветочек», поэтому Баран и сам был рад позабыть имя, данное при рождении. Быть большим ему нравилось куда больше. В общем, большой парадокс маленького напыщенного прислужника конунга Ниялля. Как то так.

– Баран, да что не так то? Это морс, понимаешь? Ты пил когда-нибудь морс? – возмущается один из викингов, который с двумя другими бойцами пытался протащить бочку отменной браги на драккар.

– Считаешь меня за идиота? А если Ниялль узнает, что ты морс протащить пытался? Открывай бочку, посмотрим, насколько перебродил твой напиток! Ты знаешь, сколько длится плавание? – буквально завопил прислужник.

– Ну! – буркнул воин.

– И хочешь сказать, за это время твоя брага не скиснет до нужной концентрации? А потом мне отвечать головой за пьяных воинов, которые будут спать вместо того, чтобы работать веслами. Ты мне сейчас это хочешь сказать? Знаешь, я даже не хочу, чтобы ты открыв…

– Баран, чего тут? – прислужника прервал голос Ниялля. Он от неожиданности подскочил на месте, а конунг меланхолично отодвинул его в сторону и подошел к бочке. Присел, принюхался. – Привет мужики, чего тут вкусного?

– Морс вождь. – Испуганно ответил воин. Остальные стали усердно кивать своими бородатыми головами в знак подтверждения.

– Морс, люблю морс! Тащите на мой драккар. Вон тот, – Ниялль вытянул руку в сторону самого большого судна, над которым развевается знамя конунга. – Загрузите в трюм, завтра в пути отведаю! Вкусный хоть? – он прищурился и осмотрел воинов с ног до головы.

– Очень вкусный, вождь! Тебе понравится, вождь! – залепетал воин, повернулся к викингам и кивнул, дав понять, что пора тащить бочку на борт драккара конунга.

– Баран, – конунг обернулся к прислужнику, – Поди-ка распорядись, чтобы больше ни одной бочки не было. Скажи, что если я узнаю, что кто-то хмельную брагу гоняет на судне, лично утоплю в море. Все ясно?