Родион Ржачный - День огурца. Любовь, кошелек или жизнь?!

Курочки же, в свою очередь, вместо того, чтобы смотреть вперёд, тоже пялются на меня. Я им улыбнулся, махнул рукой, и продолжил своё плаванье.

Они, чисто по-женски, делают различные жесты, чтобы привлечь моё внимание к собственным персонам. Одна строит глазки, вторая занимается причёской, третья же, так увлекается поправлением верха купальника, что даже не замечает, как он соскакивает с её сочной груди.

Да, прав был старик Фрейд!

Все проблемы от сексуальной неудовлетворённости!

Люди так увлекаются в стремлении привлечь к себе внимание противоположного пола, что совершают такие глупости, которые в других обстоятельствах просто невозможны.

Вот и наш сморщенный так вылупил глаза при виде лакомого кусочка, что забыл рулить вперёд, а его ноги настолько налегли на педали, что катамаран буквально полетел над водой в сторону лодки с добычей.

Большая и надменная, тем временем, периферийным зрением узрела, а может, и почувствовала, что всё идёт совсем не так, как надо, и нежные чувства через взгляд изливает не она одна, но и её презренный спутник, вдруг почувствовавший себя мужчиной.

Нет, вы подумайте: МУЖЧИНОЙ!

Это возмутительно!

Бунт на корабле! Тот, кого она давным-давно опустила ниже плинтуса, вдруг изобразил кобеля!

Надменная, наконец, оторывает взгляд от созерцания своей мечты (меня, любимого) и видит, что в лодке одна из девиц демонстрирует грудь, её муж пялится на неё, а их плавсредство со скоростью «феррари» летит на таран!

Такого она, разумеется, стерпеть не может, ведь её недоразумение, свисающее до пупа, не идёт ни в какое сравнение с прелестями девчонки из лодки!

– Шлюха! – вопит большая.

И это вносит некоторый всплеск бодрости в сообщество зачарованных. Примерно, как чашка горячего кофе для спящего, выплеснутая ему в лицо.

«Пожалуй, не всё так удачно, как казалось!» – думаю я, пытаясь при помощи всех конечностей отгрести от места грядущего кораблекрушения.

Вышеобозначенная воплем особа, пытается водрузить лифчик на место, но у неё ничего не получается – лямки перекрутились.

Её подружки тщетно пытаются отгрести с траектории следования катамарана, но лодка только вертится на месте.

Тут следует заметить, что всё это представление разворачивается, аккурат, под висячим мостом, и праздношатающаяся толпа горожан с любопытством и радостью (а некоторые – с вожделением) взирает на спектакль.

Катамаран находится уже на расстоянии вытянутой руки от лодки, когда Надменная в складках вцепляется мёртвой хваткой в руль, пытаясь увести своё домашнее животное от порочного столкновения с обнажёнными телесами.

– Ах ты, вонючий скунс! – выдает она трель своим пароходным гудком, адресовав её своему тщедушному скелету, чья конечность трещит на руле под натиском её гидравлической клешни.

Тут плавсредства целуются и к одному гудку добавляются ещё три сирены.

Сморщенный, по имени Скунс, стоически держится, стиснув зубы. Плавсредства бешено прыгают, скребя друг о друга, но, к счастью, пока не переворачиваются.

Я тщетно пытаюсь отплыть. Но поднялась нешуточная волна, и мне остается только барахтаться на одном месте, пытаясь сохранить на лице выражение доброжелательного достоинства.

Большая глядит на выражение лица своего ненаглядного и видит там похоть.

Конечно, ведь он продолжает пялиться туда, куда нельзя, сами знаете куда.

На это самое!

А это самое продолжает сиять, да ещё и подпрыгивать вместе с лодкой, ничем не прикрытое!

Тут свиноматка принимает единственно верное решение.

Она снимает клешню с руля, размахивается и даёт благоверному плюху. Со всей силой неслабых женских эмоций!

Тщедушный, который не ожидал такого поворота событий, ударивших по нему со всей силой женской любви, уподобляется влюблённому голубку, который, взмахнув крыльями, перелетает в лодку, прямо на объект своего вожделения.

Жертва обстоятельств опрокидывается на спину, а голубок клювиком утыкается ей между грудей!

С моста раздаются аплодисменты.

– Ты куда?! – кукарекает свиноматка, забыв о том, что ей положено кудахтать.

Вокруг визг, свист, волны, «браво!» и «бис!» с моста, и барахтающийся я.

И тут, в самый разгар веселья, к нашему представлению присоединяется ещё один актёр.

Нет, он не пришёл.

И даже не приплыл.

Он прилетел!

И вместо приветственного поклона он вопит:

– Не – е – е – ет!

Конечно, есть определённый смысл в том, чтобы падать всё-таки в воду, нежели на асфальт. Но летающий толстяк явно не оценивает преимуществ этого олимпийского вида спорта.