Родион Ржачный - День огурца. Любовь, кошелек или жизнь?!

Прибавим к этому природное обаяние, весёлый нрав и доброжелательность и, вот он я, весь к вашим услугам.

Вы, конечно, можете сказать, что всё это враньё и таких людей просто не бывает, но один мой взгляд в зеркало, на самого себя, мгновенно убеждает меня в обратном.

Однако я не нарцисс и, если я люблю себя, то это просто доброе отношение к своей персоне, а не болезненная страсть.

Это вам докажут и мои друзья мужского пола, коих у меня неимоверное количество.

Всё просто, я – баловень судьбы и любимчик фортуны.

Вам того же желаю.

Живу я просто, можно даже сказать: чем Бог послал. За деньгами никогда не гнался, но, тем не менее, они всегда есть у меня в нужном количестве. Думаю, они тоже любят меня, как и весь остальной мир. А лишнего бабла мне и не надо, это же лишняя проблема: куда их потом девать?

Вот так вот я и живу.

Дмитрий Огурцов, собственной персоной, которого подружки и друзья называют ласково: Огурчик.

Но я, хоть и любимчик фортуны, всёж работаю, чтоб иметь на столе хлеб насущный. Я – профессиональный охранник, благо навыки мне позволяют (служил в десанте). Друзья меня звали в милицию, в ОМОН, но зачем мне, скажите, лишний геморрой?

Муштры в охране нет, начальство, конечно, есть, но оно где-то там, далеко, и на глаза не показывается.

Одним словом, всё в моём бренном существовании укладывается в один простой принцип: жить надо проще.

Хотя Наташа, о которой я уже упомянул, выбила меня из колеи, однако, как вы знаете, выход есть из любого положения.

Хочешь отвлечься от одной женщины – посмотри на другую! (Всё просто в этой жизни!)

Именно так я, ваш герой-любовник, сейчас и сделал. Я посмотрел даже не на одну, а на всех тех, что встретились мне на пути к пляжу.

А эти миловидные курочки делают всё, чтобы мне понравиться: и поправляют волосы, и строят глазки, и умопомрачительно раскачивают бёдрами.

Одна довертелась до того, что чуть не грохнулась! Но тут я. Ловлю её под руку, и равновесие бедняжки сохранено! Улыбаюсь ей и иду дальше, чувствуя спиной и плавками её восхищённый взгляд.

Но я уже смотрю на следующую претендентку, напрочь забыв о предыдущей.

Так, передвигаясь от юбки к юбке, я, безжалостный разбиватель девичьих сердец, прибываю на речку и, перейдя её по висячему пешеходному мосту, оказываюсь на городском пляже, где эти самые юбки сменяются купальниками.

Женского внимания тут меньше и я, уже давно привыкший к нему, дефилирую к воде.

Сделав несколько разминающих упражнений я, скинув шлёпки, трогаю ногой мутную воду и, удовлетворённо крякнув (ну чем не Дональд Дак?!), прыгаю в неё.

Вы, конечно, можете сказать, что купаться в мутной воде негигиенично. Чтож, говорите, а мне плевать. У меня есть душ, в который потом можно сходить. И, как я считаю, ничто не может заменить натурального водоёма, пусть даже несколько загрязнённого.

Отплыв от берега на некоторое расстояние, я оборачиваюсь и зрю на пляж. Как и ожидалось, многие девчонки продолжают смотреть мне вслед.

Чтож, значит, удача пока от меня не отвернулась, чтобы там не говорила хэллоуиновская тыква!

Девчонки, которые играли в пляжный волейбол, даже поругались из-за меня. Одна из них, заглядевшись на меня, промазала по мячу и врезала другой в ухо, а их собака, которую я, как объект внимания, не интересовал, схватив мячик в зубы, слиняла с ним.

Мне стало настолько смешно, что я чуть не нахлебался воды.

«Так ведь и утонуть можно, чёрт побери!» – говорю я себе и оставляю девчонок с их проблемами, чтобы уплыть дальше.

Впереди, между мной и висячим мостом, маячит лодка с девчонками, и я плыву в ту сторону, размышляя о предстоящем собеседовании.

Дело в том, что я уже месяц без работы. Отдохнул, но пора и меру знать. Теперь я решил попробовать себя в качестве телохранителя. Навыки позволяют, да и зарплата соответствующая, гораздо больше чем в охране, можно и рискнуть.

«Сегодня в пять. Улица Красноносовская, сто одиннадцать», – напоминаю я себе.

С наслаждением, рассекая водную гладь, я поравнялся с лодкой, в которой сидят три девчонки, чьё внимание, разумеется, тут же обращается на меня.

Навстречу лодке плывет велосипед-катамаран, где сидит парочка средних лет: он – худой и сморщенный, она – большая, в складках и надменная.

Большая тут же из надменной превращается в доброжелательную, и её сальный взгляд обращается на мой короткостриженный котелок, торчащий из воды. Сморщенный тоже приосанивается, но не ради меня. Он призывно взирает на трёх курочек в лодке.