Антон Хапилов - Комета

– Мама, а еще пирожки есть?

– Конечно, есть, Леша. Я сейчас принесу…

– Что ты, ма, сиди, я сам…

Брат, быстро поднялся и ушел на кухню. Мама наклонилась поближе и тихим голосом спросила:

– Как Алексей?

– Мама, все хорошо. Он встал рано, нарубил дров, умылся холодной водицей, и основательно проголодался…. Сейчас все это умнет за пару минут.

– Пусть ест, поправляется…. И ты кушай…

Алексей притащил из кухни всю тарелку с выпечкой. Его аппетит ни как не мог угомониться. Он поглощал пирожки один за другим, запивая их горячим чаем из чашки.

День уже вовсю заявлял о своих правах, и на чистом голубом небосводе ярко сияло солнце, поднимаясь все выше и выше. Надо сказать, что это было воскресное утро, а значит, спешить особо было некуда, разве что собрать поленья и уложить их аккуратно в стопку. Затем можно было рвануть с братом на реку, искупаться, забрать вещи из баньки, найти и осмотреть место падения космического тела. Только маме об этом не надо говорить, иначе при слове «речка», она снова, почти упадет в обморок.

Мама, молча, пьет чай из чашки, поглядывая на нас и тихо улыбаясь. В этой идиллии молчание было главным лейтмотивом существования. К чему слова, если души близки без всякого наития. Но, в какой – то момент, слово за столом взял я, по праву старшего. Я решил немного поябедничать, в шутку, чтобы задать тему для совместной семейной беседы, не все же время молчать.

– Мам, а ты знаешь, что Леха собрался ехать, поступать в театральный?

После моих слов, брат даже перестал жевать, от чего его щеки слегка надулись, настолько было велико его недоумение. Он словно затаился, ожидая бурной реакции со стороны мамы, ведь она была единственная, кому он не хвастался о поездке, до сего времени. Но, в небольших поселениях людей, настоящих тайн мало. Если не брать в расчет наличие «скелетов в шкафах», как естественное бремя существования, то аксиома, о том, что все про всех знают, имеет полное подтверждение. Но, коли тема о поездке была задана, значит, необходимо было узнать, реакцию на то мамы. И она сообщила:

– Что – то я слышала об этом…

Алексей не дал договорить и громко заявил:

– Все решено, билет уже куплен, я еду завтра…, и точка!

Вот это Леха, молодец. Перестал трепаться, и начал движение к своей мечте. Но, что скажет мама? По крайней мере, брат возобновил жевание пирожка, что могло говорить, о неком облегчении его внутреннего состояния. Хотя, долго сидеть с набитым ртом и так тяжеловато.

– Конечно, езжай. Подожди, так у тебя билет на завтра? Поезд же будет проходить через станцию в шесть часов утра!

На этом наш камерный семейный завтрак благополучно подошел к концу, и комната стала трансформироваться в зал ожидания крупного железнодорожного вокзала. Мама озадачилась по – настоящему, ведь надо будет собрать сына в Москву, а это нелегкое дело даже для главного специалиста по собиранию в дорогу. Это я или Леха, могут поехать в дальний путь с пластиковым пакетом в руке, куда запросто уместятся все личные вещи, включая паспорт и зубную щетку. Женщины так не могут, они сразу достают из под кровати большой, потертый от времени, чемодан, покрытый слоем вековой пыли, и начинают настоящую эпопею по собиранию вещей в дальнюю дорогу.

Мама поставила чашку и поднялась из-за стола. Брат уже доедал последний пирожок, явно перебрав домашней выпечки, когда я моргнул ему, махая головой в сторону, то есть, приглашая его идти на речку, как в старые добрые времена, и он понял меня правильно. Не хотелось мешать маме.

– Ма! Мы на речку!

Как по команде, мы срываемся с мест и бежим из дома наперегонки.

– Осторожно, там!

Кричит мама нам вслед. Мне кажется, что она готова добавить еще одно слово «дети», но стесняется, и произносит его лишь шепотом.

На дворе тысяча девятьсот семьдесят восьмой год. Как быстро бежит время. В этих словах заключен глубокий философский смысл, но не для нас, с братом. Мы молоды, и этим все сказано. У нас вся жизнь впереди, вот только добежим до речки, а там будет видно, кто первым достанет до другого берега. Я старше Алексея на два года. Сейчас, когда нам за двадцать, это не существенно, но в школе разница была, просто огромна. Я всегда защищал своего младшего братца, был ему наставником и помощником, неся на себе бремя старшего брата. Он донашивал мои штаны, ходил в кедах, которые были мне малы, и не роптал, удивительно был покладист и тих. Нам хватало ума существовать вместе, перешагнув личный эгоизм, ради великой силы семьи. Не сильно пафосно?