Олег Галетка - Деньги, Куба и литература

Но уже через неделю он будет возвращаться с работы и это придет снова. Идея. Зернышко истории, которую он захочет рассказать миру. Две недели Николай будет оберегать это зернышко. Он станет рассматривать его на свет, взвешивать на ладони, прикладывать к уху. Будет сомневаться, а стоит ли сажать его в землю, стоит ли ему позволить пустить корни в его мозгу. А потом через две недели смотрин, сядет писать. Напишет немного, быть может, абзац, или страницу или даже две, но не больше. Но этого будет достаточно. Росток приживется.

Каждый день он будет увеличиваться на одну две страницы. Он будет проникать глубже и глубже корнями в мозг и душу. Николай влюбится в героев. А через два месяца родится роман.

Который снова окажется в столе!

Николай вздрогнул. К остановке подъехала маршрутка, двери распахнулись и парень вошел.

Всю дорогу прижимал папку к груди. Стоял и смотрел на листок рекламы с незабываемым отдыхом. В голове снова и снова звучали слова редактора. Посредственность.

Вышел на одну остановку раньше, то ли из-за духоты в салоне, то ли надеялся, что на ходу легче избавится от мрачных мыслей. Зашел в продуктовый магазин, долго выбирал колбасу, словно пытаясь отыскать в ней нечто индивидуальное. Выбрал.

Квартира встретила пугающей тишиной и спертым воздухом. Окна не открывал, на улице было еще хуже. Бросил папку на стол, разделся и снова вернулся к разговору. Что больше его задело? То, что его обозвали посредственностью или указали на то, что он не пишет, а переписывает чужие заезженные штампы? Графоман. Так кажется, сказал коротышка.

«Вы графоман, батенька! Графоман».

Искал значение этого слова в интернете. Нашел. Долго примерял себя к определению все сходится. Затем открыл книгу какого-то известного модного писателя. Открыл на наугад. Прочитал абзац, отметил штампы, примерил определение графомана. Усмехнулся.

Николай не поленился, встал, долго искал томик Достоевского. «Бесы». Открыл наугад. Четыре раза перечитывал абзац и снова определение графомана подходило к написанному. Захлопнул книгу.

Развязал папку с рукописью, или машинописью, или принтеропечатаностью или нет такого слова. Долго смотрел на стопку листов. Они напоминали ему сломанный снеговик. Все его в жизни, что не получалось, напоминало ему сломанный снеговик. Правы психологи, когда причины наших бед начинают искать в нашем детстве. Он не был исключением. Этот снеговик-неудач был родом оттуда.

Он строил его два часа. Это была зима. Седьмая или восьмая зима жизни. Зимние каникулы. Редкий снег и пустынный двор. Друзей не было. Кто заболел, кто уехал к бабушке, кто просто сидел дома. А он вышел. Снег грозился растаять, и Коля решил слепить этого снеговика. С первым шаром он перестарался, скатав его размером себе по грудь.

Второй был на подходе. Час он потратил на то, чтобы с помощью санок и веток затащить его на первый. А когда третий шар оказался на месте головы, маленький Коля был мокрым насквозь. Он вставил палки вместо рук. Сходил к пролегающей неподалеку теплотрассе и наковырял незамерзшей земли. Сделал глаза, рот, нос, подобие пуговиц. Изможденный, но довольный результатом сел на санки.

Нужно было идти домой переодеваться. Коля последний раз любовно осмотрел свое творение и пошел домой, таща за собой санки. Он ел горячий борщ и смотрел на снеговика под окнами. Ел. Улыбался и смотрел. Ел и улыбался ровно пять минут. На улицу вышли взрослые ребята, которые за несколько секунд ногами разломали снеговика.

А он сидел и смотрел в окно, как трое прыщеватых юнцов топчут его труд.

Сейчас Николай смотрел на стопку помятых листов, а перед глазами была куча грязного снега. Смятые старания, смятые чувства.

– Николай, быть может нам все-таки следует перенести нашу встречу?

Адвокат теребил запонку. Николай в очередной раз вздрогнул, долго изучал адвоката, перехватил заинтересованный взгляд нимфы, отметил нервное ерзанье коротышки и почувствовал тяжелый натиск папаши.

– Все нормально, я все слышу и все понимаю.

– Тогда повторите, что я сказал.

– Вы спросили, в какой валюте я хочу получить деньги.

Адвокат кивнул, редактор облегченно выдохнул.

– Мы ждем ответа.

– У вас с собой в какой?

– В долларах.

– Нормально.

Мужчина залез во внутренний карман пиджака. Николай усмехнулся. Не в кейс, не в сумку, а именно в карман. Его купили из кармана. Пригоршней медяков. Николай вздрогнул. Осознание собственной дешевизны неприятно защекотало самолюбие. А может встать, послать всех на х.., порвать контракт и уйти? Да, вот так, бросить им в лицо клочки бумаги и уйти. Остаться при своем. Пусть без этих клочков зеленой бумаги, но с гордостью, с осознанием того, что не променял свой дар на три целковых. Что…Дар? А есть ли дар?