Юнас Юнассон - Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу

У Хенриетты возник ряд вопросов, не последний из них – отчего вдруг Ингмар полез в постель без проклятой коробки американских солдатских кондомов под мышкой, – но ей хватило ума их не задавать. Единственное ее пожелание сводилось к тому, чтобы муж сперва ополоснулся под душем – выглядел он так себе и благоухал соответственно.

Их первое незащищенное любовное свидание продлилось четыре минуты: Ингмар управился быстро. Но Хенриетта осталась довольна. Ее любимый дурачок снова был дома и перед отходом ко сну даже выбросил презервативы в помойное ведро. Что, если теперь всем причудам конец? И быть может, у них появится малыш?

Пятнадцать часов спустя Ингмар проснулся. И начал с того, что рассказал, как встретил в Ницце короля. Вернее, наоборот. Как встретил его король. Тростью по лбу.

– Ничего себе! – удивилась Хенриетта.

Н-да, можно сказать и так. Впрочем, Ингмар в каком-то смысле был ему даже благодарен. Король открыл ему глаза. Помог понять, что монархия – это дьявольская выдумка, которую следует искоренить.

– Дьявольская выдумка? – переспросила изумленная супруга.

– Которую следует искоренить.

Но это потребует и терпения, и хитрости. В частности, Ингмар и Хенриетта должны произвести на свет ребенка – это один из пунктов плана. Звать его, кстати, будут Хольгером.

– Кого? – не поняла Хенриетта.

– Нашего сына, конечно.

Хенриетта, всю свою взрослую жизнь молча мечтавшая, наоборот, о маленькой Эльсе, заметила, что с тем же успехом у них может родиться и дочь, если вообще кто-то родится. На что ей было велено заканчивать с негативом. Лучше пусть даст Ингмару поесть, а он поведает ей, как отныне и присно все будет устроено.

Хенриетта послушалась. Принесла пюттипанну с яичницей и маринованной свеклой.

В паузах между жеванием Ингмар сообщил подробности своего свидания с Густавом V. И в первый, но далеко не в последний раз рассказал про «мальчика на побегушках» и «каналью». А во второй и далеко не в последний – про удар серебряным набалдашником по лбу.

– И поэтому монархию надо искоренить? – спросила Хенриетта. – Терпением и хитростью? И к чему же, по-твоему, следует приложить эти терпение с хитростью?

И подумала, хотя и не сказала вслух, что ни терпение, ни хитрость в число выдающихся талантов супруга не входят.

Ну, без терпения-то никак, потому что даже если им с Хенриеттой и удалось накануне сделать ребенка, Ингмар понимал, что пройдет много месяцев, прежде чем парень появится на свет, а потом еще годы, пока Хольгер повзрослеет и сможет сменить отца.

– В каком смысле сменить? – не поняла Хенриетта.

– В борьбе, дорогая Хенриетта. В борьбе.

Добираясь на попутках из Европы, Ингмар успел о многом подумать. Искоренить монархию будет непросто. Это может оказаться делом целой жизни. А то и не одной. Вот тут-то в игру и вступит Хольгер. Потому что, если сам Ингмар уйдет прежде, чем победит, борьбу продолжит сын.

– Почему именно Хольгер? – не поняла Хенриетта, не понимавшая, впрочем, не только это.

Ха, да пусть зовется как угодно, не в имени дело, а в борьбе. Но удобнее его хоть как-то обозначить. Поначалу Ингмар подумывал насчет Вильхельма, в честь писателя-республиканца Вильхельма Муберга, пока не выяснилось, что так зовут одного из сыновей короля – принца и к тому же герцога Сёдерманландского.

Тогда он стал перебирать другие имена, начиная с буквы «А», и когда во время велопробега из Мальмё в Лунд дошел до «Х», то вспомнил солдата Армии спасения, с которым познакомился накануне. Солдата как раз звали Хольгером, и сердце у него, судя по всему, было доброе, пусть даже он и поленился накачать велосипедные колеса как следует. Зато проявил прямо-таки запредельную деликатность и щедрость, к тому же Ингмар не вспомнил ни единого аристократа с таким именем. От всех дворянских родословных книг Хольгер отстоял ровно настолько, насколько требовала ситуация.

Наконец Хенриетта уяснила себе общую картину. Отныне главный монархист Швеции решил посвятить себя тому, чтобы не оставить от королевского дома камня на камне. Он будет следовать своему призванию вплоть до смертного часа, а до тех пор позаботится о том, чтобы подготовить потомков себе на смену.

– Не потомков, – поправил Ингмар. – Потомка. По имени Хольгер.

Впрочем, потенциальному Хольгеру явно недоставало отцовского энтузиазма. Последовавшие четырнадцать лет Ингмару пришлось заниматься в основном двумя вещами: