Саша Анжело - Отпуск для чайников

Санкт-Петербург. 2003 года. Объявление, приклеенное на стеклянную стенку небольшого магазина в обычном районе заснеженного города: «Большие скидки на юг зимой! Только первого января с 10 до 12 в нашей Авиакассе».

Юрий – мужчина лет тридцати, невысокого роста, брюнет с довольно большим носом невысокий рост а, был одет в деловой костюм.

– Значит, два билета на Таити… Получите, – говорит Юрий и отдает билет клиенту, улыбается и смотрит на следующего, – Следующий!

– До Гондураса, один.

– Так… До Гондураса, значит… Это с пересадками? – спрашивает Юрий, натужно улыбаясь.

На стол, перед его носом приземляется попугай и начинает расхаживать по листам бумаги.

– Что это!? – кричит Юрий, – Лизавета Анатольевна! Следите за вашим товаром!

Общий план. Магазин два в одном: с одной стороны – авиакасса, стойка с небольшим окошком, за ней Юрий, с другой стороны зоомагазин: небольшая касса, мешки с кормом, полочки с кормами, клетками и прочим добром. Несколько клеток с хомяками, крысами и попугаями.

Лиза – женщина лет сорока пяти – пятидесяти, стройная блондинка в праздничной блузке, длинные волосы убраны в элегантную прическу, на лице вечерний макияж. Лиза делает уборку в клетке у хомячка, поднимает голову. Видит попугая.

– А? Ох, попугай!.. Вася, опять клетку открыл! А, ну-ка, домой!

Елизавета хватает птицу и отправляет ее обратно в клетку. Юрий провожает последнего клиента. Кладет руки на пояс, смотрит на табличку на стене: «Принадлежит Василию Альбертовичу Иванову», вздыхает.

– Вася… Ух уж мне этот… бандит. Мало того поставил в одно помещение с зоопарком, так еще заставил работать первого января.

– Но-но-но! Между прочим, этот недоумок мой муж! – говорит, Елизавета, убирая пакеты с кормами на верхнюю полку.

– Я такого не говорил… – поправляет Юрий и тут же добавляет, – Я сказал «бандит».

Обычная комната, первое января, после полудня. На столе остатки оливье, очистки от мандарин, пустые бокалы, под столом бутылка шампанского, тоже пустая. На кровати спит девушка, на ней мятая пижама, а волосы (крашенные в рыже—красную краску) взъерошены. Звонит телефон. На ощупь она находит аппарат, стучит по трубке, но от этого он звонить не перестает. Спросонья она берет трубку. Ее лицо принимает озадаченное выражение, а потом она кричит: Аааа! Я выиграла! Урааа!

Леонид – мужчина лет сорока-пяти лет. Не худой, но жилистый, спину держит ровно, глаза черные блестящие, высокий лоб с мимическими морщинами, одет в брюки и голубую рубашку. Леонид идет со стопкой бумаг мимо столов коллег в офисе.

Коллеги сплетничают.

– Слышал, Леня-то выиграл путевку.

– Счастливчик…

– Да, только вот отпуска ему никто не даст. Особенно наша директриса.

Леонид садится за стол. Оглядывается: на него никто не смотрит, все сонные и заняты своими делами. Он пишет заявление об увольнении, и взяв его в руки идет в сторону кабинета директрисы.

Но он не успевает постучать, как дверь открывается и слегка задевает Леонида.

– Что такое, Леонид Сергеевич? – спрашивает директриса, держащегося за нос сотрудника, – Опять по поводу отпуска?…Что с вами? – Директриса смотрит на дверь, а потом на Леонида, – Извините, я, нечаянно… можете оформить отпуск. Подлечитесь. Но не больше недели.

– Отлисня! Нетели мне хватит. Пасипо.

Соня – девушка с недовольным лицом. У неё темно русые волосы в прическе каре с челкой, одетая в свободную футболку, сидит за столом в гостиной. Насаживает на вилку сыр и закусывает. Наливает тропический сок из коробки в бокал на тонкой ножки. И пьет.

В комнату входит мужчина.

– Что делаешь, Соня? Опохмеляешься?

Соня скривила лицо, изображая презрение.

– Знаешь, мы тут с мамой подумали и решили, что не стоит отпускать тебя одну на эту экскурсию.

– Но это приз! Я впервые в жизни что—то выиграла и сразу путевку! Да и когда еще я, с моей зарплатой…

– Так, так, я имею ввиду совсем другое… Мы поедем с тобой.

– Ха-ха, не смеши меня! Мы не Рокфеллеры… И я, в конце концов, могу хоть раз побыть самостоятельной?

– Конечно, съезди на экскурсию в Петергоф, Пушкин… Ну на худой конец в Хельсинки. Но не на другой конец Земли!…

– Мне 22!

– Ладно… Ладно, ладно, взрослая…

В комнату заглядывает улыбчивая мама с чемоданами. Папа делает знак, чтобы не заходила. Папа выходит тоже.