Константин Нагаев - Дом на мосту

– Да как ты…

– Побудь взрослым хотя бы сейчас: я тебе тоже не нравлюсь, и это лучший итог. «Вин-вин»? Или как там говорят переносчики хуёвого будущего? Всё, что от тебя требуется – до обеда выплатить мне все деньги: бонусы, зарплату за месяц, отпускные и, наверное, ещё и премию по итогам работы. Я схожу пообедаю, заберу фикус и исчезну.

– Вряд ли бухгалтерия сможет сегодня…

– Сможет. Ещё как сможет.

– Ты не понимаешь, как работает компания. Это зависит не от меня.

Меня мучила изжога, дико хотелось поскорее похмелиться и съесть супа.

– Игорь, ты уже полгода ебёшь новую жену главного акционера.

– Что?

– То. Сведения «соточка». Тут вариант такой: либо я после обеда забираю фикус и спускаюсь с ним с шестого, либо поднимаюсь, с ним же, на двенадцатый.

– Вот ты сука. Какая же ты тварь. Да ты, блядь, и работать никогда не умел! – вскочил он с кресла.

– Ты фитилёк притуши, пока не полыхнуло.

Раскрасневшийся Игорь сел.

– А теперь я пойду поем, выпью, а как получу деньги, мы с моей флорой выйдем в дивный новый мир.

– Хорошо, – выдавил он из себя. – Но при случае…

– Игорь Владимирович, не нервничайте, поберегите эмоциональный интеллект. Обнимемся, пожмём руки?

– Иди уже, похмеляйся, урод.

Я подошёл к своему столу, забрал куртку и вышел на улицу. У воздуха появился приятный привкус. Солнце милосердно огибало козырёк кепки. Я закурил, и тут же зазвонил телефон.

– Привет.

– Привет. У тебя найдётся пара минут поговорить с глазу на глаз?

– Даже больше, Ир. Я как раз собираюсь в паб выпить рюмку и съесть супа.

– Который возле работы?

– Ага.

– Я через полчасика подскочу, норм?

– Вполне.

Когда Ирка появилась на пороге, я уже доел суп и накатил три. Четвёртая стояла передо мной.

– Как съездила? Мама в порядке?

– Да, всё хорошо.

– По тебе не скажешь. Трясёт прям всю. Часом, не приболела? – я пододвинул к ней рюмку и знаком попросил бармена принести ещё парочку.

Ирка опрокинула её слёту, подхватила две следующих и врезала их. Она явно была перевозбуждена. Я попросил ещё две.

– Егор, – громко сказала она. – У меня для тебя есть новость.

– Не кричи. Какая?

– Давай выпьем, а?

– А давай!

Опрокинули ещё. Ирка начала осматриваться по сторонам.

– Так что за новость?

– Я беременна, прикинь! Ты станешь отцом.

Принесли ещё две. Опрокинули.

– У меня для тебя тоже новость.

– Какая?

– Я в детстве переболел краснухой. У меня не может быть детей.

– Как это, бля?

– Вот так. Соберись, – я схватил её за руки, – посмотри на меня. Думай, девочка, думай. Кто это мог быть ещё?

– Может, Сашка?

Я отпустил её, откинулся назад и закурил.

– А вот, кстати, да, почему бы и не Сашка? Где этот проказник?

Ирка поняла что прокололась.

– Ну, ты, конечно…

– Я-то что?

– Блядь. Блядь. Блядь.

– Не причитай. Больше не пей, ты же мать. Сейчас садись на метро и чеши до дому. Собери все свои вещи и вали на хуй.

– Егор, ну…

– Гов-ну! – продекламировал я. – И не дай боже из моих хоть ложечка пропадёт.

– Это подло.

– О, да. Это подло. Прощай, Ирочка. Ключи в почтовый ящик.

Она сгребла шмотьё и выскочила на улицу.

– Это от заведения, – сказал бармен, ставя рюмку на стол.

– Благодарю. А ведь у меня никакой краснухи не было. Просто не стоит выкладывать в сеть фотографии с другим, надеясь, что я не увижу.

– А у меня была краснуха, – ответил бармен и ушёл.

Только выпил рюмку – пришла СМС из банка. На карту упали деньги.

***

Я запустил протокол «но надо идти дальше», разослав всем коллегам мотивирующее до слёз письмо. Игорь прилюдно пожелал мне успехов, я забрал цветок, спустился в холл и оставил фикус девочкам на ресепшене – за пределами этого здания он был мне не нужен.

На улицу выскочила Зойка, с которой мы проработали три года.

– Заебался?

– Ага.

– Всё забрал?

– Абсолютно.

– Молодец. Я, может, тоже месяца через три.

– Может быть?

– Ну да… Но тут хоть стабильность. С днём рождения, кстати.

Выкинула окурок, неумело чмокнула в щёку и побежала назад. Было прохладно и подташнивало.

Дорогой Б.!

Вернувшись в город, обнаружил, что люди, с которыми я общался и даже, можно сказать, приятельствовал, сильно изменились.

Голод уже отступил, но все будто затихли в страхе – с наступлением сумерек прятались по домам, как по норам, и не выходили на улицы, молча пережёвывая полученное за день. Разговоры стали ленивы, сдержанны и пусты. Даже шумные привокзальные пьянчуги остепенились и устроились сторожами со сволочными взглядами.