Алексей Сурнев - Не последние за последнего

– У меня и мысли не было смеяться над вами. У меня лишь усилилось желание больше узнать о вашей организации.

– Тогда давайте я вам проведу небольшую экскурсию. Сейчас мы находимся на нашей базе, здесь у нас барак для проживания людей. За ним вы можете видеть крышу старого ангара, на этом месте очень давно был аэродром. Самолетные ангары мы используем как гаражи. Здание в 2 этажа перед вами – это наш командный центр. В нем находится мой кабинет, зал собраний, узел связи, столовая, в общем, все. Даже бильярд в подвале имеется. Продвинутая палатка с кондиционером и солнечными батареями – это лаборатория доктора Вилды Эбель. Она представитель зоологического общества из Франкфурта-на-Майне. Изначально она занималась наблюдением за семейством наших слонов. Но после проведенной по нашей просьбе операции по извлечению пули из леопарда стала нашим негласным ветеринаром. Сейчас наблюдение за слонами – это ширма ее реальной деятельности. Доктор Эбель – ангел, присланный нам небесами. Это к слову о том, как мне удается держать марку нашего предприятия. Если бы ее с нами не было или она после завершения своих исследований решила вернуться домой и преподавать, то мы бы здесь уже потеряли огромное количество животных, которых она успешно спасает на протяжении уже двух лет. Она проводит здесь одиннадцать месяцев в году. Вы говорили, что уважаете профессионализм. Так вот, доктор Вилда Эбель – самородок. Специализируясь на крупных млекопитающих, она не оставляет без внимания остальных животных. Когда мы обратились к ней с леопардом, она не стала открещиваться, что не ветеринар и не знает крупных кошек, она просто связалась с другом из Парижа и провела операцию по инструкциям, которые ей давали по видеосвязи. А сейчас может провернуть такой пустяк с закрытыми глазами. Невероятной силы характера человек. Жаль, что вы приехали неудачно, она на пару недель улетела домой решать личные дела. Но я вам дам все контакты для связи с ней, вы просто обязаны рассказать миру, что есть такой человек.

– Это даже не обсуждается, закончив здесь, мы отправимся, если понадобится, к ней домой. После вашего рассказа никакого интервью по телефону и близко быть не может. Я лично хочу увидеть этого человека. Кстати, я, наверное, сэкономлю ваше время и совмещу эту экскурсию с вашим интервью. Я вижу, вы с интересом даете развернутые ответы. Значит, вы никуда не спешите? Я правильно понимаю?

– Да, времени у нас предостаточно, так что спрашивайте все, что вам интересно.

– Как вообще появилось это место и люди, работающие… нет, я бы даже сказала, служащие здесь? И как вы поняли, что именно это – то, чем вы хотите заниматься? Вообще, расскажите для начала немного о себе.

– Ого, как много вопросов.

– Простите, хреновый из меня интервьюер. Начните с рассказа о себе.

– Ну, как ни странно, родители мои были зоологами, работали в этом заповеднике. В те времена, когда еще катастрофы никакой не было и на дела браконьеров, хоть и скрипя зубами, зоологи смотрели сквозь пальцы. Я жил и рос от них отдельно в доме деда, он, кстати, был отставной полковник, пил и бил меня частенько, и это его воспитание, скорее всего, сделало из меня человека военного. Я на него что тогда обиды не держал, да и сейчас вспоминаю больше с теплотой. Хорошего в его воспитании было больше, чем пьяных подзатыльников. Да и те прилетали за дело, ребенком я был, мягко сказать, неспокойным. Шли годы, родители давно покинули эти места. Стали жить в Англии, преподавали. Я служил. Уйдя со службы, я жил с родителями, дохаживал их. Своей семьей из-за моей бурной службы я обзавестись не сумел. После того как мы похоронили маму, в один очень не примечательный вечер мы с отцом, как обычно, проводили вечер перед телевизором. Там показывали новостной сюжет тяжелой политической ситуации в этой стране. Отец, переключавший каналы, увидев знакомые места, остановился на этой передаче. И в ней промелькнуло короткое интервью главы местной егерской службы. Тогда я впервые увидел Дубаку, он тогда занимал эту должность официально. Вон он, кстати, идет к ангару, – Нил указал на низкого коренастого мужчину, идущего в сторону ангара. – Позже обязательно с ним поговорите, он просто легенда этих мест. В интервью он говорил о катастрофической ситуации в заповеднике. О том, как браконьеры обнаглели и что охоту ведут уже на них. Местным царькам на их проблемы было плевать, они были заняты борьбой за алмазные предприятия. Отец стал сильно переживать и даже заболел. Умирая, он на полном серьезе потребовал от меня дать слово десантника ее величества о том, что я найду способ спасти заповедник. Так, похоронив отца, я начал искать решение проблемы. Узнал о том, что мои старые друзья по службе времени зря не теряли и на тот момент были в руководстве частной военной компании в США. Я обратился к ним с идеей подразделения, которое способно защитить заповедник. Они на удивление быстро согласились. Создали подразделение, состоявшее из меня одного. Превратили мой крестовый поход в бизнес-проект и на волне шумихи собрали очень много денег с благотворительности, получили у всевозможных международных организаций разрешение на подобную деятельность. Я тем временем собирал команду из старых знакомых и людей, которых ЧВК не хотели брать себе и избавлялись от них, отправляя ко мне. Крича на каждом углу, конечно, об огромном потоке желающих помочь правому делу. Затем нас отправили сюда, и по прибытию мы поняли, что большая часть денег осела где-то в компании, а на нас выделили ну тысяч двести максимум. А это очень маленькие деньги для такого предприятия. У нас было плохое снаряжение, которое давно пора списать, купили у обанкротившейся экскурсионной фирмы автомобили такого же, как снаряжение, состояния. И вот спустя полгода данного отцу обещания я стоял посреди заброшенного аэродрома с толпой людей, у которых был один вопрос в голове – «куда они попали?!». Первые два месяца мы не видели ни одного браконьера. Мы были заняты обустройством базы. Хоть и нехотя, с большим трудом деньги мне выделяли и зарплаты платили хорошие. Я связался с Дубакой, он к тому моменту уволился. Позвал его к нам, он подтянул с собой еще пятерых местных, которые раньше с ним работали егерями. Затем началась тяжелая стройка. Мы начали возводить забор по границе заповедника. Первые патрули, первые стычки с браконьерами. Мы не церемонились, и они не давали нам шанса на цивилизованное решение проблемы. Полетели первые пули над головами, началась первая волна оттока желающих у нас служить. Нас из пятидесяти стало где-то тридцать. Затем я, Отто, Дубака и Пакко расходились и стали стрелять в противника без предупреждения, так мы убили одного серьезного богача из Техаса, и начались у ЧВК из-за нас проблемы, которые превышали доходы от благотворительности. Проблему замяли, благо большие деньги решают в этом мире любые проблемы. Но после этого мне дали понять, что я теперь сам по себе, хоть и нас не распустили, оставив юридическую основу нашего отряда, не делая из нас шайку бандитов. Деньги стали идти еще тяжелее. Зарплаты упали, и народ побежал кто куда.